Иван подошел к девушке у стойки и о чем-то ее попросил, и уже через несколько минут мне предоставили рабочее место со всеми инструментами и манекеном. Попросив ребят оставить меня одну, изначально я уселась в кресло, прикрыв глаза и снова считая до десяти. Собравшись с силами и мыслями, я потянулась к столу за расческой с частыми зубьями и, взяв ее в руки, тут же ощутила себя на своем месте. Пальцем провела по обушку и крепко сжала в руке. Дальше были ножницы. Я знала, как нужно правильно взять их в руку, продев большой и безымянный пальцы в кольца, и тут же, словно зная эту тему, я пару раз пощелкала ножницами, проверяя их скольжение. Они были идеальными.

Поднявшись с кресла, я подошла к манекену и, едва решив провести расческой по волосам, молниеносно отбросила инструменты в сторону, которые теперь не будут профпригодны, и вмиг направилась в сторону выхода.

В моей голове роились куча ненужных мыслей и страхов, и ни одной зацепной ниточки, ничего, связывающего меня и Ласточку. Выбежав на улицу, я уселась на скамейку, в том самом месте, где познакомилась с Иваном, и, уперев локти в колени, склонилась, прикрываясь от внешнего мира, сжимая до боли голову, зарываясь в пучину страха.

Я ведь, как только впервые прошла к столу, уже знала, как называются все эти парикмахерские инструменты, все причудливые бутылочки и зажимы, но стричь – это выше меня. Я не смогла, и не потому, что не захотела, я просто не знала, как это делать.

– Даша, – где-то на задворках разума услышала я, но поднять голову так и не смогла. – Милая, прошу, не огорчайся. Мы что нибудь, придумаем, я обещаю тебе.

Я почувствовала легкое касание его руки к моим волосам, успокаивающий шепот и ласковые слова.

– Я пытаюсь, я очень хочу, но у меня ничего не получается…

– Нам просто нужно время, моя любимая Ласточка.

– Это так приятно звучит, – я слегка улыбнулась, посмотрев ему в глаза.

– Ты всегда была ею.

– Ласточкой? – переспросила я.

– Любимой, – нежный ответ, и теплое прикосновение руки к руке.

Домой мы вернулись, когда уже стемнело, и вдвоем. Андрей же уехала к семье, пообещав мне познакомить меня со своей беременной женой Евой и дочуркой Маришкой, а я же, в свою очередь, узнавала, что у меня все больше и больше родственников, что, несомненно, радовало.

В первую очередь мужчина провел меня в нашу спальню, где мы жили до аварии, и первым, что бросилось в глаза, это были цветы.

– Это что? Ромашки? – удивлённо посмотрела на него. Скорее всего, мои глаза выражали недоумение и, в то же время, интерес.

– Ромашки. Твои любимые, – как можно мягче пояснил Ваня.

– Но мне сказали, что у меня аллергия на цветы, – я не знала, возмутиться этому или паниковать.

– На ромашки – нет, – ответил мужчина и совсем невесомо улыбнулся, слегка приподняв уголки губ.

– Такого не бывает, – нежный, немного задорный блеск в его глазах, и я едва уловимо улыбнулась ему в ответ.

– С тобой все бывает, милая. Все.

– А это? – я указала на лежащий на столе предмет и недоуменно посмотрела на мужчину. На лице не осталось и намека на прежний настрой.

– Это наколенники.

– А зачем они мне? Для гонок?

– Да, для гонок.

– Ваня… Я тебя любила? – дежавю, не иначе, но меня действительно интересовал этот вопрос.

– Ты лишь однажды призналась...

– А ты?

– Я и раньше говорил тебе, и сейчас могу повторить, я люблю тебя, Даша, и никогда не перестану этого делать, и чувствовать, – говоря это, он четко смотрел мне в глаза, и самое удивительное, в этот раз я верила.

– Ты знаешь, мне почему-то кажется, что я должна сейчас ответить тебе, но… Я не помню, и врать не хочу.

– И не надо, я знаю правду и верю в нее. Ты призналась мне, когда теряла сознание, и я знаю, что это – не помутнение рассудка, ты всегда говоришь то, что считаешь нужным.

– Это бывало резко и ненужно?

– Часто, но терпимо, и я желаю, чтобы ты снова была такой же. Это бывает сложно, но я не могу без твоих подколов и выкрутасов…

– Здесь я чувствую себя хорошо, и, возможно, у меня все получится.

– У тебя нет выбора, Даша.

– Нет… Ты прав.

– Я думаю, на сегодня достаточно, тебе пора отдохнуть. Я сейчас принесу тебе одежду, а ты проходи пока в ванную.

– Спасибо тебе, Ваня…

– За что? – с непониманием спросил он.

– За покой в моей душе, – ответила я и, развернувшись, отправилась в душ.