– Материал благодатный, а ты, сукин сын и мудила грешный, тупыми подначками опоносил наше великое прошлое!
– мощный залп старой савецкой печати, устоять невозможно, но устоял.

Верил старый пьяница в наше "великое прошлое", врал по инерции выяснять не стал, пустое занятие, прежняя партЕйная установка не позволяла выбиваться из колеи, как поставили когда-то вышестоящие товарищи на "кумунистические рельсы" - так и двигайся только по ним "к намеченной партией цели со всем народом"

Оставлять поле битвы без единого выстрела и признать правоту редактора не мог:

– Уважаемый, разрешите поправить: безгрешных мудил не бывает, мудилы потому и таковые, что в греха, как собаки в репьях. О каком "великом прошлом" речь, где оно, "великое прошлое"?
– ответа не получил и на этом беседа кончилась.

Не хотелось оставаться "мудилой" в единственном лице, было, собрался дать признательные показания, что повесть собирается (создаётся) в паре с бесом пятьдесят на пятьдесят и воздержался.

– Хвальба, твоё участие в повести не половинное, еле на треть тянет. Забыл договор?

– Три четверти не хочешь? Начни объяснять, что повесть сработана в паре с невидимой сущностью с нехорошей репутацией, так зубр периодики поверил в мою шизофрению, но не в твоё участие в написании повести. Кто, где и когда писал (стучал "клавой") повести в паре с потусторонними сущностями?

Ни единого обгаженного места редактор не указал, отчего сделали вывод: "дядя пробежал начало по диагонали, выборочно, в суть не вник, скорее пару страниц и осилил"

– Слышь, компаньон, а, может, прав зубр бывшей партейной областной печати, не то несём?

– Возможно, и прав, а как установить истину, на ком проверять? На тебе? Дойдём до конца - ясность появится, тогда и вердикт вынесем, а пока делай глубокий вдох, заноси пальцы над "клавой" и лупи по клавишам о своём прекрасным прошлом.

Фрагмент первый.

– "Краткость сестра Таланта"!
– поскольку сочиняем вдвоём два и мнения, где моё не совсем свободное.

– Д линнотами лишаешь читателя удовольствия думать.

– Привычка - раз, длиннот ы пускаю не прихоти ради, но во имя обогащения повествования , удлинения делают картину войны не столь ужасной, как принято принимать войну. Вины в длиннотах не вижу, обращайся в верха, они сознательное время трудящихся страны саветов наполняли сказками о " щасливо й" жи зни, и нынешние длинноты результат идеологической контузии . И не спорь: я человек, ты неизвестно кто.

– Добавь: "контузия есть следствие ушиба головного мозга с непредсказуемыми последствиями здоровью контуженного. Контузии случаются в процессе проведения военных действий от недопустимо близких разрывов предметов военного назначения: бомб, мин, снарядов, гранат и прочих калечащих и убивающих вещей напичканных толом. Контузии вредят телам, души не трогают"

– А как быть с заявлением "душу истоптали"? Телесная контузия не проходит бесследно, портит и душу. Что скажешь, мудрейший из бесов о нашей древней вере "душа не балалайка"?

В возрасте шести лет познакомился с оккупацией и, было, собрался унести виденное в пятое измерение, но бес, пользуясь языком следственных органов, "вынудил дать признательные показания" из того, что пощадили товарищи Склероз и Альцгеймер.

– Не "товарищи", но "господа", и не "в возрасте шести лет познакомился с оккупацией", шестилетних от ненужного знакомства оберегали родители. Переделай!

– Окажусь в Переделкино - переделаю, а в своей хижине ничего переделывать не буду, обстановка не позволяет.

Альцгеймер бесхитростный товарищ, добрый, прощающий: забыл - и забыл, что поделать, а вера в события, коих не было, хуже пары альцгеймеров. В каждом народе содержится не меняющийся во времени процент стариков твёрдо верящих в придуманные события, но это мелочь в сравнении с известным племенем, в коем поголовно все, от малого до старого, верят в сказки племенного сочинения с требованием наказать всякого, кто устно, или письменно, посмеет усомниться в правде сказок. За сомнения, изложенные письменами наказание строже в два раза, вплоть до лишения живота... жизни, то есть.