Когда стемнело уж совсем окончательно, он зажёг свечи в подсвечнике на столе, и при этом - колеблющемся, неверном свете, сидел, совершенно оцепенев, и уставившись перед собою ничего не видящими глазами, а на самом краю сознания его всё журчал и журчал там, под холмом, неумолчным, размеренным ропотом древний поток.

Он вяло думал том, как же ловко взяли его в оборот эти тени, было застрявшие там - в потусторонни, которые, его руками, теперь вот, судя по всему, таки соорудили себе выход из той ловушки, в которой они очутились. Он размышляло том, что его, возможно, весьма коварно провели - полузапугивая, полуподкупая невиданными возможностями. Но - кто знает? Они ведь ничего так и не обещали ему наверняка. Они ведь даже и не скрывали от него, что сами понятия не имеют, возможно ли снова вернуть могущество, стоявшее за Кольцом в мир, или это всего лишь их совершенно беспочвенные надежды? Кто ведает?..

Его ведь прогнали, как волка в огороже из красных флажков, и он обеспечил их теми телами, с помощью которых они снова явятся в мире живых. И которых им, без его помощи, никогда не получить бы. А ведь - что бы они там ни говорили, но кто знает - вполне ведь возможно, что Тайновед, более умудрённый опытом, при их попытке обратиться к нему, категорически отказал бы им в этом. И именно по этой-то причине они к нему и не обратились? А взнуздали крепко именно его - сосунка, а он-то и повёлся? Его так заботливо уверили, что девятый Кольценосец не жаждет сейчас выйти в этот мир. Но.. Кто знает?

Ведь теперь, сейчас, когда восемь из них обрели для себя новые тела - будет ли он им нужен более? Ведь это так сейчас для них станет просто - схватить его руками своих новообретённых тел, и - ВВЕСТИ и ему, последнему оставшемуся здесь живому, один из тех же кинжалов - прямо в сердце! Чего уж проще! И - обеспечить ещё одним телом и своего предводителя!

Мысль эта, внезапно, слово молния, мелькнувшая в его сознании, озарила для него всё происходящее совершенно новым, очень жутким светом. Он аж вскочил на ноги, и всё существо его захлестнула, залила горячая волна паники, и жажды немедленного действия - скорей, скорей бежать вон из этого проклятого места! Куда глаза глядят, но лишь поскорее, пока они ещё не вышли из своего подземелья!

И тут он услыхал как там, где-то внизу, на лестнице, ведущий на второй этаж, раздалась мерная поступь тяжёлых, кованных стальными гвоздями гвардейских сапог. Волосы зашевелились у него на голове от ужаса, и он, совершено оцепенев, не в силах оторвать ступней от пола, стоял, и - только слушал. Хлопнула входная дверь в престольной зале, и мерный шаг эхом отразился в его сводчатом потолке, быстро приближаясь к его комнате. Рука его медленно опустилась на рукоять меча, и до боли сжалась на её успокаивающей ребристости - в бессильном жесте абсолютно неконтролируемого отчаяния. Задвижка двери стукнула - совершенно непонятно как отодвинутая, и дверь в комнату начала медленно, но неотвратимо отворяться!