— Я и не обижаюсь, — явно хорохорясь, мотнула головой она. — И вообще — ты был бы прав в отношении любой другой девчонки моего возраста на моем месте, но я та самая не любая, в отношении которой вся эта твоя трепанация с лоботомией не гарантировала тебя от ошибочного диагноза. Во-первых, мои мысли о том, чтобы сигануть с моста или из окна не от того, что я не знаю цену жизни, а от того, что я слишком хорошо знаю цену ей, когда в ней нет любви. Во-вторых, у меня на осознание того, что я люблю тебя, было не пять дней, а много лет, и я уже достаточно не ребенок, чтобы отличить любовь от игры в нее. А в-третьих, я могу точно рассказать, как и при каких обстоятельствах я влюбилась в тебя, и тогда ты поймешь, почему мои чувства к тебе — не мультик про Барби.

Собственно, постановка вопроса отрицательного ответа не предполагала, и я кивнул.

— Все девочки в период полового созревания влюблены в своих отцов, — начала Дарья. — Эдипов комплекс — страшная штука, а менструации меня, на минуточку, с девяти лет. Но ревновать отца к матери я начала раньше, еще не имея представления, что эта штука не только для писания, и чем родители время от времени занимаются в постели. Бывало, когда они могли себе позволить подольше поспать, я приходила к ним, втискивалась посередине и ждала, когда мать встанет готовить завтрак и я останусь в постели одна с отцом. Это было… такое чувство! В общем, я совершенно конкретно любила отца и видела себя на месте матери. Но потом отец как-то быстро отдалился от нас, от дома, потом пропал надолго. Я не понимала тогда, что это связано с его проблемами в делах, но помню, что мне очень не хватало воскресных полежалок в их постели. И тут появился ты, и я узнала, чем взрослые иногда занимаются. И после этого у меня в мозгу картинка некоторым образом изменилась, я возненавидела мать за то, что она занимается этим не только с отцом. Но вслед за этим в этой области моего сознания произошли определенные девиации. Логически я должна была бы еще больше полюбить отца, но вместо этого моя любовь к нему каким-то немыслимым образом перешла на тебя, в моих уже вполне девических мечтах ты заменил отца. Это совпало с тем, что отец стал все чаще домой пьяный приходить, с матерью у их пошли скандалы. А ты был таким… большим, спокойным. Я с отцом тебя все сравнивала и жалела, что он не такой… Или даже что ты — не мой отец. В общем, я совершенно конкретно в тебя втюрилась. Потом, когда вы с матерью разбежались, и тебя довольно надолго на горизонте не стало, все это, видно, во мне подзасохло, но не умерло совсем, а инкапсулировалось, впало в спячку. Если бы у меня за это время какой-нибудь предмет появился бы, то, может быть, он заместил бы тебя, вот только ни у кого шансов против тебя не было. И когда года четыре назад я обнаружила, что мать снова с тобой встречается, увидела как-то раз вас вместе, фонтан снова забил. Я сама страшно удивилась, но ты начал сниться, и во сне мы делали невообразимые вещи. Ну, вот как-то так это все до Турции и докатилось. Веришь — когда я с понтом к матери лезла, думала, вот ты сейчас подойдешь, сдернешь полотенце, возьмешь меня, как ее, за задницу. Дура? Накурившаяся дура?

И она, как маленькая собачка хозяину, заглянула мне в глаза. Я засмеялся, погладил ее по голове.

— Ты все это только сейчас придумала? — незло улыбаясь, спросил я ее. — Переход Эдипова комплекса с отца на проезжего молодца… История интересная, но совершенно неправдоподобная. Комиксом попахивает. Помнишь, в «Убить Билла» Водяная Змея идет в ассасины, став свидетелем расправы над родителями? Там еще мульт такой с морем крови? Очень проникновенно, и настолько же нереально. Скажем так, сюрреально. Я не психолог, конечно, но, по-моему, все это — плод твоей фантазии, нет?

Дарья отвела взгляд.

— Говорил отец, что ты — один из самых умных людей, которые встречались ему в жизни, — усмехнулась она. — Я не то чтобы не верила, но как-то этой его оценке не придавала должного внимания. Сейчас вижу, что ошиблась. Ловко ты меня… раскрыл. Просто подумала, что если рассказать правду, ты смеяться будешь.

— Смеяться? — воскликнул я. — Как же можно смеяться над историей любви? Я не бесчувственный, я не буду смеяться.

— Ладно, — вздохнула Дарья. — Многое, что я тебе рассказала, правда, но окончательно в тебя я влюбилась из-за… прыщей.

— Что? — не понял я. — Из-за прыщей?

— Именно, — зло зыркнула на меня глазами Дарья. — И не смей ржать!

Детские прыщи — проблема общеизвестная, они часто появляются в период начала пубертатного периода и, как правило, со временем проходят. Но у Дарьи они проходить никак не хотели, и годам к пятнадцати это стало настоящей проблемой, и даже я знал об этом — от Ивы, конечно.

— Первый раз в жизни я начала подумывать о том, чтобы сигануть с моста именно из-за прыщей, — скривила губы Дарья. — Помнишь, я рассказывала об одном придурке, которого я из-за них отшила? Так вот, у него по сравнению со мной, можно сказать, их вообще не было, просто я косметикой навострилась гримироваться, да в тени держаться. А потом ты этот чудесный крем достал…

— Я? — изумился я. — Крем?!

Да, да, сейчас я начал вспоминать! Давным-давно (ну, да, лет пять назад!) я озадачился проблемой одного необходимого маме лекарства, которое по непонятной причине перестали завозить в страну. Пришлось заказывать медикамент в Германии на тамошнем интернет-сайте с доставкой международной почтой. Хорошо помню, как, впервые просматривая сайт, я наткнулся на рекламу, гласящую «Прорыв в лечении акме». На удачу, я знал, что такое акме, и помнил, что Ивина дочь страдает этой болезнью. Одним кликом мыши я положил тюбик крема в виртуальную корзину покупок вместе с нужным мне лекарством и, когда пришла бандероль, отдал крем Иве. Да, через какое-то время Ива сказала мне, что крем очень помог, и что Дарья передает мне огромное спасибо, но чтобы этот пустяк в результате возымел такое значение!

— Я помню, как стояла как-то перед зеркалом, — рассказывала Дарья, — смотрела на свою прыщавую физиономию, думала об утопиться и о том, что если бы кто-нибудь помог бы мне с этой проблемой, я бы сделала для него все, что он пожелает, даже если бы он захотел это в совершенно извращенной форме. И тут мать приносит этот крем, не говоря, откуда он, и все проходит, как по волшебству. Когда стало ясно, что он конкретно помогает, я бросилась мать обнимать-целовать, и только тогда она сказала, что это, мол, дядю Арсения благодарить надо. Тут я вспомнила свои клятвы перед зеркалом, они наложились на тот, скажем так, интерес, который я испытывал к тебе до того, и поняла, что буду исполнять свою клятву безо всякого отвращения. Более того, я сказала себе: последней сукотварью буду, если обещанного не исполню. Ну, а дальше к этой закваске добавим пару-тройку ингредиентов вроде турецкой ночи, вашего разлада с maman, того, что ты стал моим первым мужчиной, и — вуаля — получился аромат под названием LAmour. Ну, или Love, если вам будет угодно. В такую историю любви ведун девичьих сердец поверит?

Она смотрела на меня, и я не мог понять, улыбается она или нет.

— Ну, если воружиться «Лезвием Оккама»…, - начал рассуждать я, внимательно наблюдая за Дарьиной реакцией на свои витийствования.

— Да, знаю, — перебила меня она, и стремительная усмешка тронула ее губы. — Философский закон, гласящий, что верное объяснение чему-то непонятному, как правило, самое простое изо всех. Отец часто его упоминал.

«Я даже знаю, откуда он о нем первый раз услышал», — вспомнил я выступление Жоры-Скальпа на забитой нам Димой-заказчиком «стрелке». Дарья по-кошачьи легла на меня, вытянулась в струнку, положила подбородок на руки, скрещенные на моей груди.