— Колька наморщил лоб, тоже, видимо, калькулируя.

— За тридцать тысяч? — расцвел он. — Долларов? Конечно! Да покупателя с такими деньжищами тут на части разорвут! Горло будут друг дружке грызть, скидки одна другой богаче предлагать.

Я подумал, что три дня назад отвалил паскудным мариупольским ментам эквивалент двух или даже двух с половиной квартир для Лехи и его сына, и мне снова захотелось надраться. От деструктивного желания меня отвлекла эсэмэска от Павлика. Он сообщал, что отправил мне три тысячи долларов через систему Маниграмм в отделение Приватбанка по адресу: улица Ленина, 10-Б. Я спросил у Кольки, где это, тот сказал, что не близко, «за речкой», и охотно вызвался сопроводить.

Леха дремал в своем кресле с предусмотрительно подложенными под колеса кирпичами (Колькина рука!) в теньке под раскидистым тополем, росшим прямо у подъезда. Колька сказал, что поездка займет максимум минут сорок, и мы решили Леху не будить. Всю недлинную дорогу по центральной вулiце Гагарiна за разделяющую город на северную и южную части речку Мжу Колька восторгался моей машиной, ласково гладил рукой торпедо, осторожно дотрагивался до подрулевых лепестков-переключателей, выспрашивал про фирменный субаровский симметричный полный привод. Проездили мы, конечно, не сорок минут, а часа полтора, но когда, сверстав мои дела и закупившись на местном рынке провизией, вернулись к дому на улице Гоголя, Леха, мирно посапывая, еще спал. Колька, осторожно растолкав отца, первым делом выпалил:

— Бать, у дяди Арсения та-акая тачи-ила!

— Да, дядя Арсений у нас богатый! — проворчал в ответ, недобро зыркая исподлобья красными спросонья глазами, Леха. — Дядя Арсений у нас олигарх!

— Какой олигарх? — взъярился за меня Колька. — Бать, ты чего? Дядя Арсений классный!

— Классный он! — передразнил сына Леха. — Ишь, защитничек! Мать Тереза, твою мать! А пожрать вы купили?

— Во! — радостно воскликнул Колька вытаскивая из салона два тяжеленых пакета. — И выпить, и закусить купили. И мороженое купили, импортное, виноградное!

— Тогда чего время теряем? — помягчел взглядом Леха. — Айда наверх, время на ужин, а еще не обедали.

Наверху, пока Колька, гремя крышками, хозяйничал на кухне, мы с Лехой в полутемной комнате остались наедине. Леха сидел в своей тачанке и хмуро дымил в распахнутое окно.

— Ты чего злой такой? — спросил я вполушутку. — На меня наехал, олигархом обозвал.

— А кто ты есть? — дернул головой Леха. — Олигарх и есть. Виноградное мороженое у нас только олигархи себе могут позволить, Ахметовы да Порошенки. Распилили всю страну на вотчины, мороженое жрут, а простой люд хрен без соли догрызает.

— Ну, а я-то тут причем? — нахмурился я, не понимая, всерьез это все, или Леха шутит так. — Я вашу незалэжную не пилил, я москальский, закордонный.

— O то ж, — неопределенно отозвался Леха. — Ты не обращай внимания, Сень, я на второй день всегда смурной такой, дальше лучше будет.

— Дальше? — изумился я. — Ты сколько ж времени гужбанить собрался? Неделю?

— А ты? — прищурился на меня Леха. — Или думаешь, первый раз за двадцать пять с лишком лет приехал, и одними посиделками от старого кореша отделаешься? Неделю и будем гудеть, пока гудок весь не изгудится.

— Не, Лех, я так не могу! — засмеялся я. — Здоровье не позволяет. Мотор у меня последнее время сбоить начал, таблетки глотаю. Аритмия называется. Врачи говорят — паршивая вещь.

— Это навроде, как если опережение зажигания сбивается? — нахмурился Леха. — Да, понимаю, точно — паршивая штука. Наш мотор — не то, что под капотом, так просто трамблерчик на нужный угол не повернешь, проводочек не заменишь. Виктория Ивановна-то моя от такой же примерно напасти преставилась. Ну, ладно, смотри сам, я могу и один.

— Да нет, отчего ж, я тоже рюмку махну, — возразил я. — Надо поправиться, а то потряхивает до сих пор. Просто неделю — это уж слишком.

— Да это я так про неделю! — осклабился Леха. — Стебался. Ладно, пойдем, теперь ты о своих справах розповидаешь. А то вчера как-то не дошло.

Колька сварганил на закусь кастрюльку какого-то потрясающего варева из мяса кусками, картошки и крупно порезанных овощей, и его запах заставил зафонтанировать мои слюнные железы. Неизменная Хортица уже успела замерзнуть, и мы одну за одной, отвлекаясь только на закусь, махнули по три рюмки. В голове зашумело, благо, Леха первый предложил повременить с продолжением во избежание того, чтобы мы снова, не переговорив о делах, по его образному выражению, «не ушли, обнявшись, за горизонт». Колька снова усвистал, с видимым удовольствием оставив нас одних. Я вкратце рассказал Лехе, о приведших меня на Украину сыновних проблемах («Убил бы на хрен!» — отреагировал тот), потом о том, что мешает мне территорию «незалэжной» покинуть.

— М-да-а! — глубокомысленно протянул, выслушав меня, Леха. — Кто-то крепко на тебя окрысился. Догадываешься, кто?

— Понятия не имею, — скривил губы я, умолчав о своих предположениях, как не имеющих отношения к сути необходимости моего пребывания на территории другого государства.

— Тогда давай обрисуем ситуацию, — сосредоточился Чебан. — Я так понимаю, что твой сынуля очень удачно подцуропил тебе поездочку за кордон, а то бы сидел бы ты сейчас у себя в Москве на нарах, так? Это называется, нет худа без добра. А еще ты вспомнил, что у тебя в Украине есть старый кореш, и раз уж ты здесь, то нужно воспользоваться случаем и его проведать. Это ты вообще молодец, а то уж я тебя окончательно обмоскалившейся сволочью считал. И что тебе надо у нас здесь перебиться, пока дома у тебя ситуация не разрулится или, по крайней мере, не прояснится. При этом вариант «перебития» должен быть максимально недорогим, потому что сколько тебе ту сидеть, неизвестно, а у любых денег есть неприятное свойство заканчиваться. Правильно я все понимаю?