Маркиза опять заговорила, в ее резком голосе слышалось нетерпение и что-то еще.

— Да, ты! Подойди сюда.

Генриетта медленно потащилась вперед с ведром в руке.

— Куда вы ее дели?

Дверь в утреннюю столовую лорда Вона распахнулась, ударившись о стену, обитую шелком, и оставив длинную прореху в нежном материале. Дверь с петель не слетела, но только пока.

После откровения Уикхема Майлз преодолел расстояние между военным министерством и Гровнор-сквер в рекордное время. По пути он по неосторожности переворачивал тележки с яблоками, толкал ни в чем не повинных встречных прохожих и наступал на мелких животных, все это время уверяя себя, что Генриетта славится сном до полудня, что она ни за что не уйдет из дома, что Черный Тюльпан просто не мог еще проследить их до Лоринг-Хауса. Образ Генриетты с разметавшимися по пунцовому покрывалу каштановыми волосами, мирно спящей, вставал перед ним, как талисман.

Миг, когда он увидел пустую постель, стал одним из худших в его жизни. Худшим. Хуже, чем сцена в парке, хуже, чем утрата дружбы Ричарда. Не веря своим глазам, обезумевший Майлз отбросил покрывала, заглянул под кровать, даже распахнул дверцы шкафа, как будто Генриетта могла зачем-то туда забраться и застрять. Только обыскав обе гардеробные, перевернув кверху дном старую деревянную ванну и сорвав с кровати полог, Майлз увидел среди разбросанного постельного белья записку. Он схватил ее, надеясь… он и сам не знал, на что надеялся. Разум не постигал смысла аккуратных строчек.

Под его посланием изящным округлым почерком Генриетты было выведено всего лишь:

И ниже постскриптум, зеркальное отражение его собственного: «Великолепно».

Майлз смял записку, обещая всем богам, каких мог вспомнить, все, что угодно, лишь бы Генриетта вернулась целой и невредимой.

В Аппингтон-Хаусе ее не оказалось. Пенелопа ее не видела. Шарлотта тоже. Джеффа для расспросов найти не удалось, поэтому Майлз оставил ему записку с пометкой «срочно». Последняя остановка в Лоринг-Хаусе, где Генриетта так и не появилась — Ствит не знал, куда она ушла, — и само ее отсутствие кричало упреком, провозглашало худшее. Должно быть, ее похитили. И Майлз прекрасно знал, куда за ней идти.

Подгоняемый тревогой и яростью, со сбившимся на сторону галстуком и во фраке, перепачканном из-за целого дня беготни по вонючим улицам Лондона, Майлз, не теряя времени, бросился прямиком в логово дракона, в лондонскую резиденцию лорда Вона. И если у него Генриетты нет…

Но она там. Другие возможности даже не рассматриваются. Он вернет ее, а потом заставит Вона расплатиться. Медленно и болезненно, пока лицо графа не сделается таким же черным, как трижды проклятый тюльпан, который он использует в качестве своей подписи.

— Что вы с ней сделали? — хрипло дыша, потребовал Майлз, дверь у него за спиной треснула и криво повисла на одной петле.

В домашнем халате с узором из восточных драконов, лорд Вон непринужденно сидел за круглым столом из шелковистой вишни, с инкрустацией в виде геометрического узора из светлого дерева. На столе стоял рифленый кофейник, и граф прихлебывал означенный напиток из чашечки, лениво листая утреннюю газету. Ни дать ни взять отдыхающий джентльмен.

Взмахом руки приказав оставаться на месте лакею, который так и подобрался, словно собираясь выгнать непрошеного гостя, Вон обратил на внезапное появление Майлза так мало внимания, будто подобные сцены были обычным делом у него за завтраком. Или, мрачно подумал Майлз, будто он ждал его.

— С кем, мой дорогой друг? — лениво спросил Вон, переворачивая очередную страницу.

— С кем? — недоверчиво переспросил Майлз, подавляя в себе желание удавить прохвоста поясом его же собственного халата. Удержала Майлза только мысль о том, что живой Вон может рассказать больше, чем задушенный — С кем?

Для связной фразы требовалось усилие совсем иного рода.

Вон неторопливо поднял глаза от «Морнинг таймс».

— Хотя мне и импонирует ваша лаконичность, но мне кажется, имя было бы более уместно.

— Ясно. — Майлз размял пальцы, обуздывая гнев. — Если вы хотите разыграть это таким образом.

— Делу поможет, если вы ознакомите меня с правилами игры, в которую я должен играть, — мягко заметил Вон. — С вашей стороны будет крайне неспортивно скрыть их от меня.

— Не более неспортивно, чем ваше поведение. Сидите тут и притворяетесь, будто не понимаете, о чем я говорю, — вспылил Майлз.

Вон поднял бровь.

Майлз оперся обеими руками о стол, наклонился вперед и вполголоса угрожающе произнес:

— Что вы сделали с леди Генриеттой?

Вон явил собой великолепный образчик изумления. С выражением умеренного интереса он на мгновение поднял зеленоватые глаза от чашки.

— С леди Генриеттой? Стало быть, она пропала?

— Она не пропала. Ее похитили, и вы прекрасно это знаете. Куда ваши приспешники ее дели, Вон?

— Приспешники, — ровно повторил Вон. Воплощенная учтивость, он небрежно поставил чашку на блюдце. — При всем моем восхищении и — осмелюсь сказать — уважении к леди Генриетте, я с похищениями покончил. Так банально.