Вон знаком велел лакею налить ему еще кофе.

Майлз вскипел. Он не ждал, что Вон расколется немедленно — все же человек этот опытный шпион и привык к такого рода вещам, — но надеялся хоть на какую-то реакцию, на непроизвольное движение глаз в сторону потайной двери, загадочный знак лакею. Он мог бы пригрозить обыском дома, но сомневался, что от этого будет прок. Вон слишком умен, чтобы прятать Генриетту у себя дома. Где-то у него должно быть убежище, коттедж в деревне, квартира в сомнительном районе города, где он без помех допрашивает свои жертвы.

Жертвы. Майлз вспомнил о несчастной связной Генриетты и пожалел об этом.

Завтракающий Вон слегка утешил Майлза. Личность Розовой Гвоздики достаточно важна для Вона, чтобы лично допрашивать Генриетту. Майлз мысленно чертыхнулся. Он готов был треснуть себя по голове тяжелым серебряным подносом, если бы это не грозило его способности спасти Генриетту. И почему он не подумал об этом раньше? Нужно было сесть в засаде и ждать, пока Вон выйдет из дому, и проследить за ним до его тайного логова. Майлз снова чертыхнулся. И почему он не подумал об этом, прежде чем ворваться сюда?

— Зачем мне похищать леди Генриетту? — с обманчивой мягкостью спросил Вон. — Позвольте подумать. — Вон побарабанил пальцами по полированной столешнице, и от этого отработанного движения у Майлза заныли зубы. — Охваченный страстью, я мчу ее в своей карете в Гретна-Грин… нет, не получается, не так ли, потому что я все еще здесь. Будет вам, мистер Доррингтон, это сюжет для «Ковент-Гардена», а не для цивилизованных людей.

— Я вызову вас за нее на дуэль.

Майлз понимал — разумнее было бы изобразить смущение, извиниться и уйти, но тревога подстегнула его. Кто знает, когда Вон отправится к Генриетте? Или, может, сейчас ею занимаются его пособники? Он хочет разобраться с этим не откладывая.

И причинить Вону физический ущерб.

Это, заверил себя Майлз, дело, конечно, второстепенное, но, если бы проделывание в Воне дырок помогло выяснить местонахождение Генриетты, он такой возможности не упустил бы.

— На дуэль? — Вон удивился, казалось, еще больше. — Меня уже много лет не вызывали на дуэль.

Если бы взгляд мог убить, Вон уже лежал бы распростертым на траве Ханслоу-Хита.

— Считайте это своей возможностью наверстать упущенное.

— Как ни соблазнительна подобная перспектива, — Вон приподнял бровь, — я никак не могу сделать этого под ложным предлогом. Понимаете, — извиняющимся тоном сказал он, — у меня нет леди Генриетты.

Майлз немало удивился, что Вон по-прежнему гнет свою линию. Он не думал, что Вон боится схватки чести — у графа была репутация сильного и опытного фехтовальщика, что бы он там ни говорил о нехватке в последнее время дуэлей, — но это очень раздражало.

— Вы ждете, что я вам поверю? — с вызовом спросил Майлз.

Вон широко развел руки.

— Желаете обыскать дом?

— О нет! — Майлз прищурился. — На эту удочку я не попадусь. Здесь вы держать ее не станете, это слишком очевидно. Квартира где-нибудь… или коттедж в деревне…

Он пристально наблюдал за Воном, не мелькнет ли подтверждение или страх, но на лице его собеседника не отразилось ничего, кроме учтивого недоверия.

— Все равно, — вежливо проговорил Вон, — мой дом в вашем распоряжении, как и моя прислуга, если вы пожелаете ее расспросить.

По его тону можно было предположить, что Майлз сглупит, сделав что-либо подобное. Но это, возразил себе Майлз, была именно та мысль, к которой подталкивал его Вон.

Майлз выложил свою последнюю карту.

— А слова «Черный Тюльпан» ничего вам не говорят, Вон?

— Эти цветы, — Вон небрежно встряхнул газету, — оставляют желать лучшего. Если вы надеетесь завоевать леди Генриетту с помощью букетов, то лучше купите ей розы. Красные.

Прежде чем Майлз успел сообщить Вону, что именно тот должен сделать со своими розами, в садоводческих подробностях, тишина утренней столовой была нарушена звуком падения на пол большого предмета непосредственно за дверью. Разбилось стекло, царапнули по паркетному полу шпоры, раздался увещевающий мужской голос. Майлз кинулся к двери, полный неопределенной надежды. Наверное, Генриетта вырвалась из рук прихвостней Вона и пробивает себе дорогу вниз. Это его Генриетта!

Счастливый образ разлетелся, когда дверь, распахнувшись, снова ударилась в стену. В комнату влетел стройный мужчина в коричневом, за ним, пыхтя, ввалился возбужденный слуга.

— Сэр! — взывал последний к милосердию своего хозяина; парик съехал набок, галстук не завязан. — Я пытался остановить его. Я пытался…

— Мистер Доррингтон? — Мужчина в коричневом оттолкнул его и остановился перед Майлзом.

Всякие надежды, что это может быть переодетая Генриетта, пришлось отринуть окончательно. Черты лица мужчины трудно было разобрать, поскольку оно скрывалось под толстой коркой грязи, но лицо это не принадлежало Генриетте, а лишь это и было важно для Майлза.