Мой стол, как я могу его теперь называть, стоит рядом со столом Энди. Все наши рабочие места сгруппированы вместе, включая столы Гейла и Мишель, двух других ассистентов. У Гейл, матери двоих детей, пушистые каштановые волосы, розовые щеки, она знает, как делать свою работу, а еще она знает все сплетни. Она в фирме уже много лет. Мишель – моего возраста и очень привлекательна (хотя тщательно старается это скрыть, надевая старомодную одежду и очки с толстыми стеклами). Еще она пугающе умна и является самым скрупулезным человеком, которого я когда-либо встречал. Я уверен, что с обеими найду общий язык. Джош и Энди, кажется, обрадованы тем, что я присоединился к их команде и очень милы со мной. А потом звенит звонок к открытию.

Энди начинает быстро говорить мне цифры. «ITG, я купил пятьдесят по одной второй, двадцать пять по пять восьмых и двадцать пять по три четвертых, мне нужен средний показатель», – говорит он. А я даже ручку взять не успел. Что? Он понимает, что я в затруднении, поэтому повторяет те же цифры, но теперь еще быстрее. Мишель, которая краем глаза наблюдает за этой сценой, начинает что-то записывать на листке бумаги. Я все еще стараюсь вспомнить, что сказал Энди, когда Мишель передает мне листок. На нем идеальным почерком написано: «50 тысяч по 1/2, 25 тысяч по 5/8 и 25 тысяч по 3/4». И я до сих пор не могу понять, что с этим делать. Я начинаю умножать 50 тысяч на 0,5, а затем – 25 тысяч на 0,75, но не понимаю, что такое 5/8. Я начинаю делить 5 на 8, чтобы получить десятичную дробь. Энди кричит: «Мне нужно мое среднее значение, прямо сейчас». Пока я занимаюсь подсчетами, Мишель передает мне листок с написанным на нем ответом.

В ту ночь я обдумывал, каково было бы поехать в Кеннебунк и попробовать устроиться тренером футбольной команды университета. Мысль не очень приятная, но вариант надежный. Я не собираюсь сдаваться. Я ни разу в своей жизни не сдавался. По крайней мере, в том, чем мне нравилось заниматься. Может быть, именно мысль об университете в Кеннебунке натолкнула меня на идею. Я составляю шпаргалку из дробей и десятичных знаков, которую на следующее утро хочу наклеить на свой стол в офисе. Забавно. В школе я думал, что дроби бессмысленны, а теперь они – чуть ли не самое главное в моей жизни. Если бы я знал, что мне предстоит здесь работать, я бы больше внимания уделял математике.

Это приходит не сразу, но с каждым днем я считаю все лучше и спустя шесть месяцев могу выкрикнуть Джошу и Энди среднее значение, даже не подглядывая в свою шпаргалку. Я работаю так же быстро, как и другие ассистенты, – за исключением, пожалуй, Мишель.

К 1995-му, моему второму году в «Морган Стенли», в бизнесе происходит критическое изменение. Теперь у каждого, у кого есть компьютер, есть и доступ к Интернету, и он приносит с собой как новые возможности, так и страхи. Мир вокруг нас начинает набирать скорость; торговые операции, которые раньше требовали пять дней, теперь занимают три. Большим плюсом является то, что распространение технологий и электронной почты расширяет поле деятельности для таких игроков, как я, и, возможно, даже дает преимущество.

Теперь, когда надо решить проблемы, я пишу электронные письма. Возможно, прикосновение к клавиатуре пробудило во мне дремлющее писательское воображение – во всяком случае, умение управляться со словами очень выручает. Например, у нас есть так называемся форма «удалить и исправить», которую мы используем, когда необходимо скорректировать ошибку в тикете. [32] Если вам нужно изменить данные больше чем по трем сделкам за месяц, ребята из операционной команды будут брать с вас по 50 баксов за каждое последующее исправление. Энди и Джош очень недовольны, когда мы получаем вычеты, потому что это моя ошибка. Однажды, сочиняя письмо о четвертой ошибке, я решил поставить в заголовок фразу «Персональная реклама». Затем я набрал: «Одинокий белый мужчина атлетического телосложения, ассистент по продажам, ищет парня из операционной команды, который помог бы удалить и исправить ошибку. Парень также должен любить высокую кухню и длительные прогулки по пляжу». Ответ из бэк-офиса пришел мгновенно. Они не выставили нам счет за исправление этой ошибки. Именно тогда я осознал, что коммуникативные навыки на Уолл-стрит могут быть не менее полезными, чем получение степени МВА в одном из университетов Лиги Плюща.

Несмотря на то что мои дела в отделе услуг частным клиентам идут неплохо, прошло уже три года, а вакансии в торговом зале так и не появилось. Один-два раза в месяц я хожу на этот этаж, чтобы просто поздороваться и провести там немного времени. Я хочу, чтобы те, кто работает там, знали меня. Надеюсь, что тогда, если у них вдруг откроется вакансия, они вспомнят обо мне. Я хочу быть среди этих «дядей Такеров» на Уолл-стрит, я не хочу стать похожим на Энди. Торговый зал не такой формализованный, как мой отдел. Он гламурный, яркий, заполнен молодыми ребятами моего возраста. Несмотря на то что я немного занимаюсь продажами, большая часть моей работы – административная. Я решаюсь попросить помощи у Стефани.

Когда я легонько стучу в дверь ее кабинета, уже зайдя внутрь, она немногословно приветствует меня: «Чего тебе?» На Стефани, как всегда, черный костюм. Если ей вдруг понадобится срочно пойти к кому-нибудь на похороны, ей даже не придется менять одежду. Она пытается выдавить из себя улыбку, но, похоже, ее раздражает мое присутствие.

«Я просто хотел напомнить о себе. Я здесь уже третий год и всегда думал, что планировалось устроить меня в торговый зал». Она встает и проходит около меня, чтобы закрыть дверь.

«Искать тебе новую работу не мое дело, – говорит она. Я чувствую, как кровь прилила к моему лицу. – Если ты не хочешь быть здесь, у меня есть сотни резюме желающих занять твое место».

«Я благодарен за свою работу, – говорю я. – Я просто…»

«Просто что? – спрашивает она. – Просто мне нужно взять свою волшебную палочку и сотворить для тебя место трейдера, зарабатывающего миллионы долларов? Сделай это сам». Нужно как-то снять напряжение. Я говорю ей, что понимаю. «Тебе нужно самому выделиться, – отвечает она, немного успокоившись. – Возможности не даются кем-то, их нужно самостоятельно создавать». Несмотря на то что ее слова банальны, она, похоже, испытывает гордость за свою фразу. Чувствую, у меня появилась возможность более-менее достойно выйти из положения. Я должен показать ей, что я командный игрок – она любит жесткость.