Очевидно, что все было очень серьезно, мы хотели, чтобы этот момент вошел в нашу личную историю. Марго ужасно переживала. Ей необходимо было сделать не просто доклад о спасительной любви Маргариты к Мастеру, но и придумать что-то новое, гениальненькое.

Вот я и предложил сделать творческий отпуск и совершить недельную прогулку на теплоходе «Аврора Борей» до острова «Таратараама». Вы, конечно же, сразу подумали, что речь идет о поездке на знаменитом теплоходе «К. Э. Циолковский» до Валаама, но нет. Я не сделал опечатку. Речь идет именно о поездке на остров Таратараам. Кстати, этот остров не менее живописен и совсем недалеко от Валаама. А теплоход «Аврора Борей» ничем не уступает «Циолковскому». Можете сами опробовать. Проверьте, не пожалеете. Только не нужно в воду прыгать с борта, там довольно холодно. Если только вы не захотите спародировать евангельскую притчу про легион бесов, вселившихся в стадо свиней. Ну, тогда почему бы и нет.

После этого мы планировали вернуться в Москву. За это время Марго могла спокойно заняться написанием доклада, а оргмоменты я поручил своим знакомым. Пришлось раскошелиться.

Почему все же «Аврора Борей»? Потому что это был отличный теплоход. Нам порекомендовали. Согласен, было бы глупо считать, что у «Авроры Борей», что означает «Северное сияние», немножко поросячьи черты лица. У Константина Циолковского еще туда-сюда, ведь он все-таки сидит перед монументом «Покорителям космоса» и смотрит на Луну. Но никак не у нашего теплохода.

К тому же, замечательный теплоход «Грибоедов» с великолепной и изысканной кухней нам не попался. Он значительно раньше попался знаменитому советскому астроному Иосифу Шкловскому, который на этом теплоходе плавал куда-то в район Бразилии, чтобы наблюдать солнечное затмение в мае 1947 года.

Эх, это был тот самый Шкловский, который написал замечательную статью в газете «Известия» в 1961 году. Хотя он и вставил в качестве эпиграфа к статье стихотворение Николая Гумилева про Венеру, к новой земле эта статья не имела никакого отношения. Статья была посвящена полету космического аппарата «Венера-1». К сожалению, вскоре связь со спутником была потеряна. Да, да, Венера была утрачена.

Проблема же была в том, что поэт Николай Гумилев был запрещен в СССР. Какая еще новая земля? Статья в спешке прокатила, а потом был скандал. Благо времена были «оттепельные».

Хотя хорошее стихотворение, начиналось оно так: «На далекой звезде Венере солнце пламенней и золотистей; на Венере, ах, на Венере у деревьев синие листья…»

Об этом Иосиф Шкловский вспоминает в своем «Эшелоне», а про утраченную Венеру Николай Иванович вспоминает в эпилоге «Мастера и Маргариты». Хотя как же он мог вспоминать там Венеру, если это был Циолковский?

В Питер мы летели самолетом. Я сидел возле окна. Марго – рядом со мной, третье место пустовало. Самолет уже начал гудеть и мерно покачиваться. Скоро взлет.

Марго как обычно обложилась исчерканной книжкой романа, что-то выписывала, но почему-то сильно хмурилась.

– Марго, что не так? Брось ты эту книжку хотя бы на время полета.

– Не могу, призрак оперы залез мне в голову и теперь поглощает меня изнутри. Моя голова начинает в последнее время трещать от всего этого.

– Что случилось?

– Понимаешь, чем дальше я изучаю эту книжку, тем меньше я ее понимаю. Либо Михаил Булгаков и его супруга не успели закончить роман, и там куча ляпов, либо автор издевается над нами.

Я посмотрел на нее вопросительно.

– Понимаешь, взять хотя бы улицы. То, что на Патриарших прудах нет никаких трамваев, это понятно. Ведь они есть в Минске.

– Зато там рядом планетарий есть.

– Какой еще планетарий, ты не слушаешь. Помнишь погоню Ивана Бездомного за Воландом? Вначале он бежит по Спиридоновке. Но вот беда. До 1945 года она называлась Спиридоньевская улица.

– Ну, значит, супруга Булгакова подправила.

– Понимаешь, если бы она подправила, то это была бы улица Алексея Толстого. Ее переименовали в Спиридоновку только в 1994 году.

Я пожал плечами.

– Далее, Патриаршие переулки после 1932 были переименованы в Пионерские и только в 1990 опять стали Патриаршими. Ну, это ладно. Но вот дальше уважаемый Иван бежит по Большой Никитской, или улице Герцена. Ну, улицей Герцена она преспокойно была в 1920-1993 годах, к чему такое беспокойство за два названия?

– Мне кажется, ничего в этом такого нет.

– Дальше товарищ Иван на какой-то улице Кропоткина – это вообще-то в Мытищах. Переулок, правда, такой тоже есть.

– Все это мелочи, не бери в голову.

– Хорошо, а вот полет Маргариты. Она летит над Арбатом. Там куча проводов, плывут крыши троллейбусов, автобусов и легковых машин, а по тротуарам плывут реки кепок, которые вливаются в огненные пасти ночных магазинов. Извини, но мне кажется очевидным, что это Новый Арбат.

– По-моему, его тогда не было, хотя, может, и был. Не знаю.