– Нет, нет!
– заверещал Вениамин Иванович.
– Спасибо, я сам донесу!

– Хорошо, - согласился очкатый незнакомец и вернул чемодан Вениамину Ивановичу, но только тот вздохнул с облегчением, как лицо незнакомца вдруг преобразилось и стало по официальному серьёзным, а голос сухим и категоричным:

– Вениамин Иванович Желтопузовский, Вы обвиняетесь в получении взятки от неустановленного лица!

– Что? Кто вы такие?

Незнакомец вытащил из нагрудного кармана потёртое удостоверение:

– Мы представители Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, ВЧК.

Вениамин Иванович попятился было, провёл рукой по вспотевшему лбу, но потом вдруг собрался с мыслями (надо сказать, что он вообще славился среди других министром своей невозмутимостью) и громко возмутился:

– Позвольте, какая ещё ВЧК! Сейчас нет такой комиссии! И от кого же я получил эту... простите...взятку?

– От меня, конечно же! Неустановленное лицо это я!
– ликующе сообщил очкарик, и лицо его исказилось дьявольской улыбкой. Вы обвиняетесь в получении взятки миллином...

'Чёрт, они знают, что там миллион долларов, а значит, отберут, даже если это просто бандиты. Время-то неспокойное, в городе мятежи, вот они под шумок и шуруют', - подумал Желтопузовский и от этой мысли чуть не упал в обморок.

– Подождите падать, ещё рано, - сказал очкарик, удерживая бывшего министра за галстук, - Вы даже ещё не знаете, в чём Вас обвиняют. Давайте проверим, что у Вас в этом чёрном чемоданчике. Желтопузовский с облегчением вздохнул.

– Конечно, конечно, проверяйте! Я всегда готов сотрудничать с...э-э...компетентными органами.

Очкарик стремительным движением открыл чёрный чемодан, и Желтопузовский расплылся в улыбке, предчувствую, как следователь с удивлением увидит его непримечательную начинку.

– Внимание! Здесь деньги! Целый миллион долларов!
– закричал торжествующе очкарик.

– Да что же это такое?
– только и смог пролепетать бывший министр.
– Это же чертовщина какая-то! Здесь этого не было! Не было! Вы всё подбросили!

– Конечно, подбросил, - сказал очкарик, - Поэтому я их и заберу.
– Он закрыл чёрный чемодан и поставил его на пол.
– А в получении денег вы и не обвиняетесь.

– А в чём же тогда?
– не понял совсем сбитый с толку Желтопузовский.

– Итак, Вениамин Иванович Желтопузовский, Вы обвиняетесь в получении взятки в размере одного миллиона...

Тут Гамигин сделал многозначительную паузу и продолжал:

– Одного миллиона чертей!

– Что, что за бред Вы несёте! Каких ещё чертей?
– Желтопузовский неожиданно пришёл в себя.
– Я так сразу и понял, что Вы - сумасшедший и не имеете права меня арестовывать!

Он двумя руками схватил свой жёлтый чемодан, но не удержал его в руках, створки его распахнулись и на покрытый линолеумом пол посыпались, весело пища и разбегаясь во стороны по коридору, тысячи чёрных, лохматых чертят.

Желтопузовский грохнулся на пол, и от удара его тяжёлой туши коридор содрогнулся. Гамигин нагнулся, взял из кармана бывшего министра ключи от хранилища и сказал, всё это время скромно державшемуся в стороне Бэлу:

– На первое время миллиона нам хватит, Повелитель, а там залезем в хранилище.

Он взял чемодан с миллионом, и насвистывая 'Интернационал', пошёл за Бэлом к выходу.

Капитан Белкин очнулся только на каком-то бульваре, и то, потому что выронил крестоносный щит и чуть не поскользнулся на нём. Он пребольно упал, но когда встал, то потёр голову и вдруг понял, что всё, что с ним происходило - было не сон. Он подобрал щит, решив, что лучше иметь хоть такое оружие, чем ничего, и осмотрелся.

Впереди, на асфальте, темнела какая-то бесформенная масса. Он подошёл поближе и увидел страшное: словно былинные богатыри лежали побитые, дюжинные молодцы - ОМОНовцы в шлемах и бронежелетах. У многих из груди торчали штыки трёхлинейных винтовок Мосина, у других были обезображены лица - словно их разрубили неким холодным оружием. Через несколько шагов капитан понял каким - у одного полицейского из горла торчало лезвие шашки, словно из времён Гражданской войны.

Один молодой омоновец, лейтенант, лежал особенно картинно: раскинув руки и ноги, страшно выпучив глаза. Капитан подошёл и прочитал надпись на значке у него на груди: 'Игорь Георгиевич Смирнов'. Белкин вздохнул - даже в командировках в Чечне не видел он ничего подобного.

– Нет, этого не может быть, не может быть, - пробормотал он и зашагал дальше.

Он не оборачивался и не видел, что из тёмной массы прямо за ним, появилась сначала одна тёмная фигура с красном бантом на рукаве, затем к ней, поднявшись откуда-то с земли, присоединилась вторая, и обе, шатающимся, но поспешным шагом устремились за ним.

– Половина важный зданий в городе захвачены, в том числе Кремль, - докладывал скелет-буденовец, - К сожалению, правительство успело сбежать, но все остальные, кого мы успели достать, так сказать, зубами, присоединилась к нам. Эти тупицы ходят и жрут всё живое. Но и они будут полезны в нашей революционной борьбе!