– Я в суд пойду. Он мне ответит за оскорбление!

Это она сказала, ещё не ознакомившись с тремя последними главами моей Книги.

Далее. Перед обедом ко мне в палату заходит Анна Ивановна и возвращает мне флешку, которую я отдал психологу. Я делаю вывод, что Анне Ивановне её передала старшая медсестра. Значит, они прочитали! И мой ультиматум в конце. Хорошо!

А совсем перед обедом меня вызывает к себе процедурная медсестра Маша и предлагает подставить ей попу: врач Анна Ивановна назначила мне укол. Или уколы. Пока не знаю. Процедурная Маша не отвечает, как и на вопрос, что за лекарство мне колет.

– Все вопросы к врачу, - сказала мне она.

Укол был небольной. К вечеру у меня заныли ноги, голова заболела, и глаз стал заходить за глаз в желании поспать. Вот какой укол вредный! За что? За правду? За правду!

А на следующий день во вторник меня на больничной машине в сопровождении процедурной Маши и санитара повезли в Сиверскую к платному зубному врачу. А ведь раньше я ездил с Машей без санитара! И в прошлый раз из выданных Маше на руки моих денег на оплату услуг зубного врача я попросил её купить мне пачку сигарет Marlboro. Она купила и угостилась у меня сигареткой, мы покурили в ожидании больничной машины, чтобы ехать обратно в психбольницу. А в это раз после посещения зубного врача Маша решила заехать в Сбербанк. Я ей говорю:

– Маша! Угости меня сигаретой. Я покурю, пока ты будешь в Сбербанке.

– Нельзя. Мне потом по шапке надают за это.

– Да кто узнает?!

– Нет. Я сказала нельзя.

Вот такая у нас "добрая" процедурная медсестра Маша! Вот как она боится старшей медсестры!

В это день, во вторник, она сделала мне второй укол. А я тем временем ждал положительного для меня решения больничного начальства по поводу моего ультиматума о моей выписке из дурдома. Но его не последовало ни во вторник, ни в среду, когда мне был сделан третий укол. Как же мне было плохо от этих уколов! Во вторник и среду по назначению врача мне мерили давление. Оно подскочило до 160 на 90 в эти дни! Давали таблетки для понижения давления. В четверг укола не делали. Сделали в пятницу. И тогда, не дождавшись положительного решения о моей выписке, я написал Гатчинскому прокурору заявление с тебованием меня немедленно выписать из дурдома. Заявление я отдал Анне Ивановне.

В понедельник, 11 августа 2014 года, Анна Ивановна сообщила мне, что в связи с моим обращением к прокурору моё медицинское дело передано ему для рассмотрения. Мне подумалось, что было бы лучше , чтобы прокурор ознакомился с моей Книгой. Но спрашивать Анну Ивановну, передан ли прокурору файл с моей Книгой, я не стал. А точнее, не успел, потому что Анна Ивановна добавила:

– Готовьтесь, Вы снова попадёте на "принудку" (прим.: то есть на принудительное лечение, куда по решению суда за преступления отправляют психов и дураков вместо тюрьмы и зон-лагерей, то есть в эту же психбольницу на отделение для принудчиков, где я уже был - это 1-ое и 7-ое отделения).

За выходные я осознал, что, раз у меня теперь не будет Интернет-модема до самой выписки из дурдома, то Ульяне, которая собирается навестить меня в дурдоме в августе, не следует покупать мне современного ноутбука (зачем он мне теперь нужен?). И о своём отказе от покупки ноутбука я должен сообщить ей по телефону в понедельник.

Наступил понедельник. Сегодня был банный день. Пока я был в душе, старшая медсестра произвела шмон (то есть обыск-выемку) моей прикроватной тумбочки. Она изъяла зажигалку, канцелярский (f"ur Basteln) ножик, которым мы разрезали сухие вафельные торты, 3 пластмассовые ложки и отнесла в раздатку-мойку-буфет 2 вафельных торта и коробку сахара.

А чай нам на 8 отделении не разрешают официально пить, потому что некоторые психи и дураки любят есть спитый чай (листья и пакетики), то есть чаинки, запивая или разбавляя их сырой водой. А это, говорят врачи, вредно. А ведь на других отделениях этой больницы есть организованное чаепитие после тихого часа, при котором следят, чтобы психи и дураки сдавали спитые чайные пакетики. Дают на других отделениях по 2-3 пакетика в день. Вспомню здесь, что на Арсеналке на 11 отделении, где я начал в 2009 году писать эту Книгу, в каждой палате был свой электрочайник, и выдавали по 7-10 пакетиков в день. Пей - не хочу. Так что там никто спитый чай не жрал. Были только любители засыпаться сухим чаем и запить его водой. Засыпаются чаем на всех отделениях, где он имеет хождение. Так что же, всем остальным страдать и не пить нормального чаю из-за нескольких психов и дураков? Вот поэтому у меня забрали и 3 пластмассовые чайные ложки.

Числа 9-го пристал ко мне псих-дурак Иван Орлов. Он хотел от меня, чтобы я поменял ему свои наручные дешёвые китайские часы, купленные мне тётей Надиной. Иван-дурак пришёл ко мне в палату и сел напротив меня на соседнюю койку.

– Давай поменяемся. Я тебя помнить буду. Знаешь, как мне нужны часы? А ты себе новые закажешь. У тёти или в магазине. А мне нравятся именно твои. Очень. Ну давай меняться!

– Ни за что! И не думай об этом. Мне не важно, будешь ты помнить меня или нет. А для меня - это память о моей тёте. И что я ей скажу, когда она увидит меня без часов или с другими часами?

– Скажешь, что сломались и ты их выбросил.

– Я не хочу ей врать из-за тебя. Кто ты такой?

– Ну давай! Я тебе дам на днях 10 пачек сигарет "Петра". (Примечание. Напомню, что в это время ощущался недостаток сигарет: 5-6 перекуров в день по 1-2 сигареты за раз.). Накуришься. Надолго хватит. Твои часы ненамного дороже стоят. А то и дешевле.

– Нет! Я сказал: нет!

Так я препирался минут 10, а Иван-дурак всё канючил да канючил мои часы. Вдруг он переключился на другой объект моей собственности - большие стереонаушники PHILIPS: