А на 41-ом этаже строящегося сейчас ГАЗПРОМовского небоскрёба "Лахта-центр" в Петербурге будет музей игральных карт, школа игры в Romm'e и карточный клуб с комфортными залами и кабинетами для игры в карты и шахматы под музыку (хоть на деньги!) и алкоголем (кроме водки и абсента). Всё будет! Верь, Народ! Я с тобой! Ты со мной! Мы вместе! Мы одно! И с нами Бог! То есть мы победим, и тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно.

И ещё вспомнил. Меня заставляют выписывать в магазине каждые 2 недели 3 рулона туалетной бумаги. А зачем мне столько? Однажды попросил медсестру, когда был сопливым, один рулон в палату. Объяснил зачем. Она отказала мне! А однажды я был свидетелем вот какой картины. Один дурак от большой нужды вынужден был подтирать свой зад в туалете оставшейся от рулона коричневой картонной трубочкой - вот как следят-работают медсёстры и санитарки! Рулоны вешают с перебоями. Я ведь и для этого решил тогда попросить один рулон себе в палату. За это тоже эти суки должны ответить!

И я приказываю, слышите, суки! Немедленно начать раздавать по пачке сигарет в руки надень (за каждый день просрочки начала исполнения приказа день голода). И чай разрешить пациентам выписывать в магазине сколько хочешь. Почему преступники и медсёстры чаи гоняют сколько хотят, а несчастные психи, дураки и я лишены такой возможности? Ну-ка, чтоб завтра же медсёстры принесли нам оптовую коробку хорошего листового чаю и такую же большую коробку с хорошим пакетиковым! И купили 3 электрочайника на половину отделения, где лежат нормальные и относительно нормальные пациенты! За каждый день задержки выполнения моих требований все злодеи, поименованные в этой главе, получат по одному лишнему дню голода. Я этот дурдом, уехав отсюда, возьму на особый контроль. Чтоб всё было выполнено! Los! Los!

И почему письменным обращениям пациентов к прокурору больничное начальство не даёт хода? А за это залечивает пациентов уколами и таблетками. Поэтому одна надежда на Вас, милостивый Государь Владимир Владимирович, гарант прав наших граждан и моих в том числе! SOS! И я выстрадал право занять российский престол. Это моё теперь право. Я Ваш преемник (и ученик Дмитрия Анатольевича по университету). Вы передадите корону Российской Империи Патриарху Кириллу на моей коронации. С нами Бог!

История создания предыдущей главы и последствия её прочтения врачом и старшей медсестрой 8-го отделения ДПБ

Задумал я писать предыдущую главу "Побег" в субботу вечером. Но компьютер мой уже был сдан в каптёрку. Зная, что на следующий день в воскресенье я могу до 12.30 не успеть её напечатать и отправить по Интернету Путину, в издательство, племяннице Ульяне, троюродному брату Игорю Малахову (которого я недавно нашёл ВКонтакте) и ещё некоторым людям, я вечером в субботу завёл будильник на полпятого, чтобы пораньше встать и сформулировать главу на бумаге, а после официального подъёма взять мой нетбук из каптёрки и напечатать написанное спозаранку. Но быстро закончить главу не получилось, и я продолжал её записывать в тетрадь до второго перекура, то есть до 11 часов. Перекур только прервал мою работу - я ещё не успел докончить написание главы.

И вот мы вышли во двор на перекур. Раздали по сигаретке. На одной скамейке уселись медсестра, санитарка (или 2 санитарки) и санитар. И сидят они хмурые, нахохлившиеся. Я подхожу с сигаретой в руке к их скамейке на расстояние пяти шагов. У меня хорошее настроение. И я решил обратиться к персоналу, надеясь вызвать у них расположение к себе, чтобы они не гребли меня под общую гребёнку с другими психами и дураками, а относились ко мне снисходительно, то есть выдавали бы мне по 2 сигареты за раз, почаще бы наливали кипятку для заваривания чая (откуда мы его брали - пока секрет, так как боюсь подвести снабжающих меня чаем людей) и не загоняли бы меня на отделение сразу после докуривания сигареты (на улице ведь стояла жара 30 градусов). Я надеялся, что у меня с этим персоналом-надсмотрщиками, исполняющими волю волюнтаристки старшей сестры-дуры, завяжется деловой разговор.

– Ничего-ничего! Скоро у больничного начальства, то есть у главного врача, начмеда и старшей медсестры головы полетят. Я уже сообщил на самый верх по Интернету о концлагере, в который превратилась больница.

– А старшая-то тут причём?
– спросила меня санитарка.

– Да она дура.

– Чего-о?!

– Да она дура. И об этом я уже сообщил куда надо.

– А ты кто? Ты сам козёл!
– на повышенном тоне обозвал меня санитар Петрович.

– Сам ты козёл!
– было моим моментальным ответом ему.

Он даже встал со скамейки, пошёл на меня с угрозами:

– Сейчас привяжу! Укол всадим!

– Поздняк метаться! Материалы уже отправлены . Себе только хуже сделаете.

Сказав это, я ретировался на отделение. А у самого сердце бешено застучало. Ведь на самом деле я ещё не успел дописать главу "Побег" и, таким образом, не отправил её Путину. И теперь я испугался, что у меня немедленно отберут нетбук или хотя бы модем для выхода в Интернет, и мне не поздоровится на этом отделении в дальнейшем, и дело моей Книги, моей жизни, приостановится на неопределённый срок, ведь, как постоянно повторяет персонал отделения включая врачей, компьютеры, а тем более Интернет-модемы в дурдомах запрещены для пользования пациентами, и это их милость - разрешение нам ими пользоваться вопреки закону. У меня сердце стучит, и я понимаю, что немедленно садиться дописывать предыдущую главу в тетрадь или на компьютер мне нельзя. Нельзя мне раздражать разъярённого быка, персонал, своей работой над тетрадью или за компьютером - это будет типа красной тряпки для быка: могут немедленно отобрать компьютер. Поэтому я стараюсь показаться персоналу внешне спокойным, не озабоченным ничем, что моё дело уже сделано и поздняк метаться. Для показухи своего спокойствия я одеваю наушники, провод сую в карман пижамной куртки. Типа я, невозмутимый, слушаю музыку и ни о чём не думаю. А на самом деле у меня в кармане нет флешки-плеера. Я не в состоянии слушать музыку. В 12.30 я сдаю сумку от нетбука, в которую положил толстую книгу вместо него. И прошу у доброй медсестры капель для успокоения. Она даёт мне корвалолу. День слоняюсь без дела - даже книжку не хочется почитать - у меня мысли о своём. Вечером дописываю в тетради главу и говорю Андрюхе, соседу по палате, что я не сдал нетбук и собираюсь ночью печатать её и сразу же отправлять Путину, в издательство, племяннице Уле и другим. Завожу будильник на 4.20. и ложусь спать, ещё раз приняв корвалолу для успокоения и быстрого засыпания. В 3.15 меня будит Андрюха и спрашивает, не желаю ли я прямо сейчас начать работать. Я встаю. В палате очень темно. На клавиатуру нетбука падает свет горящего экрана. А в тетрадке я еле различаю слова. Подношу её постоянно к экрану, чтобы прочесть очередное предложение или часть его. Я заканчиваю печатать главу ровно к подъёму, то есть в 7.00. где-то в полвосьмого беру сумку "с нетбуком" из каптёрки. Первым делом отправляю Книгу Путину, затем в издательство, затем Ульяне, затем "в небо", то есть на мой виртуальный диск в Интернете (чтобы Книга ни за что не пропала), затем копирую её на флешки, затем отправляю её другим людям. Закончил в 9.00. Всё! Теперь можно и потерпеть в ожидании "решения моего вопроса по существу" Правительством Санкт-Петербурга, куда Путинская Администрация направило моё к нему обращение с приложением Книги и моих снов.

Утром по понедельникам врачи делают обход больных на отделении. Я планировал на обходе передать флешки с файлом с Книгой и со специальным файлом только с последними тремя главами из неё своему врачу Анне Ивановне и старшей медсестре Татьяне Владимировне. Я предполагал, и правильно предполагал, что о моём вчерашнем заявлении персоналу во время перекура уже утром понедельника уходящей сменой будет им доложено. Я ожидал всякой реакции импульсивной Анны Ивановны на это. И вот в 10 часов с копейками в мою палату с грозным-хмурым выражением лица, какого я ещё у неё не видел, заходит Анна Ивановна с усатым врачом-дураком. Сначала она общается с двумя другими психами-дураками. Доходит очередь до меня. Строгим холодным голосом она говорит мне: