14 апреля Галифакс сообщил Майскому, что Сидсу поручено запросить Литвинова, не предоставит ли Советское правительство по примеру правительств Англии и Франции, заявивших о своих гарантиях безопасности Румынии и Греции, одновременную гарантию Польше и Румынии, а может быть, и некоторым другим государствам. Майский предположил, что Галифакс имеет в виду лимитрофов, однако окончательной ясности по этому вопросу у него не было. Таким путем, по мнению Галифакса, можно было бы обойти тот камень преткновения, о который разбилась четырехсторонняя декларация, предложенная Англией. Галифакс выразил надежду получить ответ из Москвы не позднее 17 апреля, поскольку политический момент очень опасный и действовать надо без промедления254.

В этот же день Суриц докладывал в НКИД, что Бонне вручил ему для пересылки в Москву «свое «конкретное» предложение. Оно сводится к обмену письмами следующего содержания:

«В случае, если бы Франция оказалась в состоянии войны с Германией вследствие помощи, которую она предоставила бы Польше или Румынии, Советский Союз оказал бы ей немедленную помощь и поддержку.

В случае, если бы Советский Союз оказался в состоянии войны с Германией вследствие помощи, которую он предоставил бы Польше или Румынии, Франция оказала бы ему немедленную помощь и поддержку.

Оба правительства согласуют без промедления формы оказания этой помощи и предпримут все меры к тому, чтобы обеспечить ей полную эффективность».

Эти письма должны стать дополнением к уже существующему пакту255.

Суриц писал, что вручение этого «предложения» сопровождалось уже известными фразами о трагичности момента, о заинтересованности Советского Союза в том, чтобы не допустить разгрома немцами Польши и особенно Румынии, о необходимости действовать быстро и «подготовить почву для более широкого сотрудничества в будущем» и т. д. По мнению Сурица, сам Бонне, конечно, сознает, что его сегодняшнее «предложение» несерьезно, совершенно односторонне, попытка придать ему добровольно двусторонний характер отдает комизмом, и что нет шансов, чтобы Советское Правительство его приняло. Поэтому, он вовсе не случайно все время оговаривался, что сам он не считает свое предложение «идеальным», однако ничего другого сейчас предложить не может, и надеется, что Кремль подскажет и предложит что-нибудь от себя256. (Все слова взяты в кавычки самим Сурицем, что в очередной раз демонстрирует очень высокую степень недоверия и даже пренебрежения к любым предложениям партнеров. – Л.П.).

Вот и еще одна конкретная инициатива Франции по организации коллективного отпора агрессорам безо всякого обсуждения высмеяна одним из ключевых советских дипломатов. Хотя смеяться там не над чем: предложение Бонне мало того, что абсолютно симметрично по отношению к обоим участникам, так оно еще и направлено не против каких-то анонимных агрессоров, а совершенно конкретно – против Германии, и, вероятно, Италии. Такое отношение к инициативам партнеров не могло привести к созданию действительной коалиции государств, способной оказать сопротивление агрессору. Кремль, похоже, не столько опасался агрессии со стороны Германии и Италии, сколько того, что будет создан действительно сильный блок государств, связанных между собой взаимными обязательствами оказывать друг другу помощь в случае любой внешней агрессии, в том числе и со стороны самого Советского Союза. Москва не только противилась, но и всячески препятствовала созданию такого блока. Добиваясь этой своей цели, Сталин делал все, чтобы вбить клин между европейскими странами, желающими объединить свои усилия в борьбе за мир в Европе.

15 апреля Сидс вновь заявил Литвинову о том, что в политике английского правительства произошли решительные и бесповоротные изменения, и рассказал о затруднениях, которые встречаются со стороны некоторых держав. Затем, сославшись на вчерашний разговор Галифакса с Майским Сидс огласил вопрос, с которым Англия обращается к Советскому правительству: «Согласно ли оно сделать публичное заявление (повторяя, может быть, недавнее заявление Сталина о поддержке Советским Союзом народов – жертв агрессии, и, ссылаясь на недавние заявления правительств Англии и Франции), что в случае агрессии против какого-либо европейского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление, можно будет рассчитывать на советскую помощь, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путем, который будет найден наиболее удобным».

По мнению Сидса, наибольшая опасность грозит Румынии, а вовсе не Польше, поскольку Гитлер, безусловно, стремится захватить румынскую нефть. Кроме того, Англия, вероятно, предоставит гарантию безопасности еще и Турции. Литвинов сказал, что не находит в новом предложении ответа на поставленный Галифаксу вопрос о том, как Англия представляет себе во-первых, свою собственную помощь, и, во-вторых, помощь со стороны Советского Союза. Далее Литвинов в очередной раз вставил Сидсу острую шпильку, упрекнув его в том, что Англия, по всей видимости, предпочитает общие принципиальные декларации более точным обязательствам о заранее согласованных формах помощи257.

Ленинский тезис о неизбежности войны между первой в мире республикой победившего пролетариата и капиталистическим окружением, Сталинский тезис о том, что, чем дальше СССР продвигается к социализму, тем острее разворачивается классовая борьба, не могли не сказаться и на внешней политике. Так не бывает, чтобы в своей стране подозревать всех, а за ее пределами всем верить. Сталинская внешняя политика была логичным продолжением политики внутренней: Сталин не верил никому, со всех сторон ожидал подвоха, стремился всех перехитрить и всех обмануть.

15 апреля Молотов направил телеграмму поверенной в делах СССР в Турции О.И. Никитниковой. Столь высокий ранг адресанта телеграммы лишь подчеркивает ее особую важность. Глава Советского правительства поручал Никитниковой сделать от его имени лично президенту Турции Мустафе Исмету Инёню следующее заявление: «Мы думаем, что в связи со складывающейся новой ситуацией в районах Балкан и Черного моря было бы целесообразно устроить взаимную консультацию представителей Турции и Советского Союза и наметить возможные меры защиты от агрессии. Если турецкое правительство также находит целесообразной эту акцию, следовало бы установить место и срок встречи представителей. Мы со своей стороны предложили бы Тбилиси или Батуми»258.