Сталин и Молотов, узнав о том, что Англия и Франция намерены взять Турцию под свое крыло, переполошились не на шутку: Турция, хотя и делала вполне дружеские жесты, но особых теплых чувств к Советской России не питала из-за постоянного и настойчивого стремления большевиков прочно обосноваться на Средиземном море и в проливах Босфор и Дарданеллы. Советский Союз хотел обеспечить беспрепятственный выход военных кораблей из Черного моря в Средиземное, а потом и в Атлантику. Приняв английские гарантии, Турция могла окончательно и бесповоротно перейти под английское влияние. Тогда о проливах можно было надолго, если не всегда, забыть. Чтобы помешать заключению англо-турецкого соглашения, Сталин срочно командировал Потемкина в Анкару.

В этот же день Бонне вызвал к себе Сурица и ознакомил его с английским меморандумом о вчерашней беседе Галифакса с Майским. В изложении Бонне эта беседа началась с формального заявления, Майского о том, что Правительство СССР согласно участвовать в оказании помощи Румынии (Судя по записи беседы Майского с Галифаксом, состоявшейся 11 апреля, полпред ничего подобного не говорил. Либо в тексте, переданном Майским, было указание на согласие Москвы взять на себя такие обязательства, но это не попало в публикацию, либо Бонне выдал желаемое за действительное, либо желаемое за действительное выдал Галифакс259).

Приняв это сообщение с большим удовлетворением, – к которому, присоединится и Франция, – добавил Бонне, Галифакс изложил предложение об односторонней декларации Кремля, которое было оглашено Литвинову Сидсом в этот же день. По словам Бонне, английское предложение стало для него неожиданностью, однако он считает его крайне интересным и от имени своего правительства выражает поддержку предложению Англии. В связи с тем, что Лондон просил их мирную инициативу поддержать, Бонне обещал немедленно отправить Пайяру в Москву соответствующее распоряжение. Бонне заявил, что он не отзывает своего вчерашнего предложения, однако считает, что декларация, с которой выступили англичане, охватывает более широкий круг взаимных интересов260.

15 апреля Литвинов направил Сталину две секретные записки. В первой, копия которой предназначалась Молотову, он писал, что Чемберлен и Галифакс каждые несколько дней публично говорят о взаимоотношениях с СССР, о тесном сотрудничестве, контакте и т. п., и Советскому правительству вряд ли удобно отмалчиваться и этим как бы подтвердить правильность замечаний англичан по адресу Советского Союза. Газетных статей теперь уже недостаточно, и Правительству СССР надо ответить, по крайней мере, каким-либо интервью. Литвинов посылал Сталину проект такого интервью.

В связи с неправильным толкованием заграничной печатью позиции Советского Союза, ее странными гаданиями о том, готов ли СССР к сотрудничеству с другими государствами в защите мира или же он «самоизолировался», ТАСС обратился за разъяснениями к товарищу Литвинову, ответ которого на поставленные ему представителем ТАСС вопросы сводится к следующему:

Развертывающиеся перед нами грозные события, имеющие своей тенденцией уничтожение независимого существования малых, средних и даже некоторых больших государств Европы и передел колоний, для Советского правительства не являются сюрпризом и поэтому не застали его врасплох. Мы всегда считали задачей государственных деятелей заранее устанавливать наиболее вероятный ход событий, чтобы вовремя принять необходимые меры, а не догонять события впопыхах и импровизировать решения на ходу или на бегу.

Мы в течение пяти лет не переставали указывать другим миролюбивым государствам на тот размах, который неизбежно примет провозглашенная, возведенная в доблесть и фактически начатая некоторыми государствами агрессия, если не противопоставить ей заблаговременно организованной силы мира. В частности, сейчас же после оккупации Австрии Германией мы указывали, что следующей жертвой агрессии окажется Чехословакия, и предложили Англии и Франции созыв конференции для выработки мер противодействия. Мы и в дальнейшем предлагали совместное изучение и обсуждение миролюбивыми странами стоящих перед ними общих задач, и при каждом новом случае агрессии мы предлагали и конкретные меры борьбы с нею. Само собой разумеется, что, предлагая международное сотрудничество, Советский Союз не исключал себя из него, хотя и был убежден в том, что агрессия будет направлена в первую очередь против участников Версальского, Сен-Жерменского и других мирных договоров, к которым Советский Союз отношения не имел. (То есть, ни в 20-х., ни в 30-х годах в Кремле не ожидали и не опасались иностранной агрессии. – Л.П.).

Когда наши призывы к сотрудничеству и конкретные предложения игнорировались или отклонялись, мы вправе были занять выжидательную позицию, предоставляя инициативу другим державам. Однако до сих пор и сейчас, когда агрессия приняла реальные и почти неограниченные размеры, мы никаких конкретных предложений не получали, если не считать английского предложения о декларации от имени четырех государств (СССР, Англии, Франции и Польши), на которое мы ответили согласием.

Вследствие создавшейся угрозы Польше и Румынии, Англия и Франция стали обращаться к нам с вопросами, окажет ли Советский Союз помощь этим двум странам, в каких размерах, формах и т. п. Мы на это отвечаем, что для принятия решения СССР сам хотел бы знать, что намерены и могут предпринять Англия и Франция, как они мыслят себе свою помощь Польше и Румынии, что у нас возникают также другие вопросы, что желательно было бы знать также мнение и решение некоторых других заинтересованных государств. Так как все это трудно выяснить путем вопросов и ответов по телеграфу, мы и предложили конференцию шести наиболее заинтересованных государств с возможным привлечением и других держав. Кроме обращений к нам с вышеуказанными вопросами, английское правительство информировало о некоторых принятых им решениях нашего полпреда в Лондоне за несколько часов до оглашения этих решений в парламенте и в печати. Это, вероятно, имеют в виду английские министры, когда они говорят о тесном контакте и сотрудничестве с Советским Союзом.

Англия и Франция, Франция и Польша, а теперь также Англия и Польша связаны двусторонними соглашениями и обещаниями взаимной помощи. СССР свободен от всяких обязательств в отношении помощи Польше или Румынии и ему теперь предлагают принять на себя односторонние обязательства, причем ему разъясняют, что это в его собственных интересах. СССР, конечно, сам отлично знает свои собственные интересы, знает также, что он будет предпринимать и делать в соответствии с этими интересами. Из этого не следует, что он должен публично связывать себя односторонними обязательствами или обещаниями в то время, как другие будут свободны от всяких обязательств в отношении Советского Союза. К тому же ему заявляют, что сами предполагаемые жертвы агрессии отвергают помощь Советского Союза. Этот вопрос также требует выяснения. Переживаемый нами момент слишком грозен, и СССР относится слишком серьезно к своим обязательствам и обещаниям, чтобы необходимые решения могли приниматься путем вопросов и ответов, без достаточного выяснения взаимных намерений и позиций.