Уже теплая медная луна висела посередине неба. Но многотысячная толпа тесно обступившей нас молодежи не иссякала, так же как и вопросы. В изнеможении, взволнованные встречей, мы вернулись в гостиницу, но долго пе могли уснуть.

Небо стало зеленым и светлым. Зажав под мышкой бурдюки, уборщики улиц поливали аллеи тонкими струями сверкающей воды. Из обшарпанного такси вылез пьяный англичанин и, поддерживаемый под руки служителем, побрел к себе в номер.

Однорукий индус спал на земле рядом со своим утыканным гвоздями ложем. По дороге прошли верблюды, навьюченные тюками бенаресских сари. Погонщики держали их за отвислые губы, чтобы верблюды случайным воплем не нарушили тишину.

Полицейский вымыл голову, распустил по плечам длинные, как у женщины, волосы и уселся в отдохновенной позе на каменное изваяние льва.

Дрессировщик змей потрошил мангуса, погибшего в схватке с королевскими кобрами. Больной малярией йог трясся под пальмовой рогожкой, сжимая в зубах ветку эвкалипта, запах которого отгоняет москитов.

На ветвях стоствольного баньяна сидели синие, зеленые

и золотистые птицы и перекликались металлическими голосами.

На коленях у меня лежал подарок от студентов Бенареса — дощечка из благовонного сандалового дерева. На ней были глубоко вырезаны печатными русскими буквами три слова: «Ленин. Мир. Дружба»,

1955 г.

Вода в Индии — это жизнь. Там, где нет воды, раскаленная пустыня умерщвляет все живое. Для индийцев реки священны, и самая почитаемая из всех рек — Ганг, несущий плодородие миллионам акров земли. «Воды Ганга ниспадают с чела Гималаев, как жемчужное ожерелье, нить которого порвалась в небесной выси».

Не только древняя прекрасная поэзия Индии воспевала Ганг. Гимны Гангу слагают и современные индийские поэты. Но они воспевают великую реку не как грозную и милосердную богиню, а как живительную силу, которая должна стать в руках народа источником его благоденствия.

Недалеко то время, когда английские властители, соорудив при помощи рабского труда каналы и водохранилища, торговали здесь водой. Индийскому народу они продавали индийскую воду. А если не сходились в цене, опускались железные щиты шлюзов, и на поля приходила смерть — засуха.

Индия — страна древнейших ирригационных сооружений. За время английского владычества старинные ирригационные сооружения разрушились. Однако англичане не желали восстанавливать водные системы, от которых зависела жизнь миллионов крестьян.

В штате Уттар–Прадеш мы ехали вдоль полноводного, глубокого канала, который правительство Индии недавно реконструировало, проведя большие строительные работы. По этому каналу текла вода Ганга. Рожденная в ледниках Гималаев, она была прозрачна и окрашена голубым пламенем неба. Стаи больших рыб стояли головами против течения, медленно шевеля широкими плавниками.

По обе стороны канала простираются зеленые заросли тропического леса, где, как сказал наш спутник Ромеш Рао, еще до сих пор водятся дикие слоны.

Ромеш Рао — участник освободительной борьбы с английскими колонизаторами. Десять лет он просидел в тюрьме, четыре года из них — в подземелье, лишенном света, где умерших в заточении узников закапывали в земляной пол камеры, так как англичане–тюремщики не хотели убирать трупы. Сейчас Рао принимает участие в работе созданной правительством организации, призванной оказывать агрономическую помощь крестьянам.

Вдоль асфальтовой трассы растут гигантские древние деревья. Исполинские стволы их скручены, словно изваяния смерча. На ветвях, как шерстяные плоды, — большие серые обезьяны.

Мы свернули с шоссе на проселочную дорогу, глинистую, пыльную. И чем дальше мы удалялись от канала, тем больше редел лес. Очень скоро мы оказались в степи, желтой, плоской, с едва заметными возвышенностями — то были крестьянские хижины.

Из узкого, глубокого колодца четверо крестьян черпали воду кожаной бадьей. Ее вытаскивали на поверхность при помощи толстой бурой веревки, свитой из пальмового волокна. На крестьянах были только набедренные повязки. Худые, жилистые, они не поднимали даже глаз, когда мы приблизились к ним.

Мы долго печально и молча смотрели на этот каторжный труд. А ведь почти рядом по великолепному каналу катил свои воды Ганг, и достаточно было лишь небольшого ответвления от канала, чтобы вся эта сухая, жесткая земля начала пышно плодоносить…

Самый старший из крестьян, на плечах которого мы заметили сизые, бугристые мозоли, спросил угрюмо и хрипло:

— Джельтмены хотят пить? Но у нас посуда вот, — и крестьянин показал свои черные скрюченные ладони. — Вы можете проехать к нашему заминдару [7] , он угостит вас вином. Он очень любит гостей из–за океана.