— Есть! — Вдохновенно проревел здоровяк и быстро умчался.

— Что же до тебя, Дрэга… — Талик нерешительно погладил подбородок.

— Я вся внимание, Пророк.

Нет спасения попавшему в бездну этих глаз. Ни единого шанса устоять. Эй, галлюцинация, будь такой же убедительной и дальше, ладно?

— Обустрой в этом зале два удобных кресла, столик, вина и каких-нибудь закусок.

Бечено by Тоя Акирадзиро

— Желает ли Пророк чего-нибудь еще?

Глядя на склонившуюся в глубоком поклоне служанку, Талик снова ощущал растущее раздражение.

— Нет. Я дам знать, если что-то понадобится. Иди.

Миловидная девушка в сутане склонилась еще глубже и юркнула за высокую строгую дверь, прикрыв ее за собой. Талик откинулся в кресле, закинув руки за голову. Так и подмывало еще и взвалить ноги на стол, но он никак не мог решиться на такое. Слишком дорого выглядела мебель.

Вообще, он сам рисовал этот кабинет. Как и весь Храмовый комплекс. Формально являясь частью Королевского дворца, Храм, тем не менее, являл собой отдельный «этаж», самый маленький из всех. Войти в него можно было только из двух мест, и то, как сказать войти — перенестись. Тот, кто входил во врата, переносился в отдельную локацию. По крайней мере, так должно было быть.

Вчера выяснилось, что внутри Рассветного Города все мини-локации стали единым целым. Храм перестал быть отдельным «этажом» и стал просто крепостью внутри крепости. Из открытых окон можно было выбраться наружу самому, перебросить предмет, следить за передвижением во внутреннем дворе Дворца.

Неизвестно — обстоят ли дела таким же образом с другими этажами. Было бы не очень хорошо, на самом деле, с точки зрения обороноспособности это был бы грандиозный минус. Почти вся система защиты была завязана на ограниченные возможности к пересечениям границ этажей.

Требовались эксперименты и исследования. Не только в этой части, предстояло выяснить очень много деталей. И нельзя было сказать, что более важно, а что менее.

— Мда. — Выдохнул Талик и всмотрелся в окружающую обстановку.

Конечно, все здесь ему было знакомо. Но по-настоящему он рассматривал свой кабинет только второй раз. После запуска этажа он зашел сюда лишь единожды, больше в этом не было никакой нужды. Консольный функционал гильдии все равно запускался из тронного, балконного зала и комнаты совещаний, и это было намного удобнее, чем переться сюда и заниматься тем же самым в одиночестве. Решения, требующие использования административных функций, все равно принимались коллегиально, всей гильдией.

Консоль, к слову, не работала. «Обработка интерфейса…». Ну, хотя бы включалось отображение. Игровое меню, например, не вызывалось вообще.

И сейчас он сюда пришел, чтобы, по большому счету, уединиться. Попробовать, как в книгах и фильмах собраться с духом в одиночестве и соответствующей обстановке. Восьмиугольная комната, шагов двадцать в поперечнике, у стен — стеллажи, набитые уникальными книгами и свитками. Высоченный сводчатый потолок с абстрактными фресками. Изысканное витражное окно рассеивает лучи света снаружи, рисуя в воздухе едва уловимые сказочные картины. Багровый с золотыми пентаграммами ковер поверх лакированного паркета. Арчатые двери в зал проповедей, в спальню и в лабораторию.

Казалось бы, лучшего места уединиться нельзя было и придумать.

Ага. Как же.

Храмовая прислуга изначально — просто среднеуровневая сапортная непись тоже «ожила». И неописуемо возрадовалась тому факту, что сам Пророк снизошел посетить свои покои. Ну да, он вообще появлялся тут не особо часто. По большому счету, это просто последний рубеж обороны — место, предназначенное для финальной битвы. Теперь эти фанатично счастливые существа — люди, эльфы, дракониды, — навязчиво пытались быть полезными.

Как это случилось? Что произошло, чем вызвано это овеществление и одушевление? Эти вопросы не давали Талику покоя.

Вчера он искренне полагал, что сошел с ума, и решил оттянуться напоследок. Теперь он не был в этом уверен. Все было слишком настоящим, слишком осязаемым и слишком подробным, чтобы быть галлюцинацией. Память работала прекрасно и в сознании не ощущалось неточностей, характерных для сна. Вряд ли сумасшествие может быть таким ярким, последовательным и подробным.

Все вокруг было живым. Настоящим. Здравый смысл протестовал, но факты были неумолимы.