– Варежка, - позвал капитан, - передай мне нитку и иглу.

– Зачем?
– спросила любопытная девочка, которую поставили кашеварить - война войной, а обед по расписанию, пока взрослые прибирали трупы и мыли пол пещеры от крови.

– Рану зашивать буду.
– Хват показал глубокий разрез, сочившийся кровью, которую каждый раз приходилось промокать. Мать была занята на работах, видела, что сын живой и находится в безопасности, так что не беспокоилась. Тут люди получали и гораздо серьезные раны и выживали, ничего страшного, взять хотя бы того же Топора, которого натурально замесили паразиты, всего исколов своими жвалами и острыми ногами, понаделав дырок в теле больше чем в дуршлаге и ничего, живой, вон лежит, глазами лупает. Так что пока сын под присмотром можно и делами заняться, хищников отвадить, а то за эти три дня поселок потерял очень много воинов и защитников, а новые пока еще не выросли, но уже сейчас видно, что добрыми бойцами будут.

– Сейчас.
– Девочка не стала спорить и быстро принесла требуемое, после чего села рядом и стала наблюдать, как Хват прокалывает себе кожу, стягивая жилами и завязывая в узелок.

Тут нужна была бы кривая игла, но так как рыбу тут не ловили и похожих крючков не было, так что приходилось пользоваться тем что есть. Кожа приподнималась и прокалывалась насквозь. Что самое странное, сильной боли Хват не испытывал, чтобы в месте ранения применили анестезию или так отсутствовали нервные рецепторы. Может быть именно этим объяснялась повышенная невосприимчивость холода? Варежка, и подтянувшаяся к ней Льдинка наблюдали как Хват орудует иглой и достаточно быстро заштопал сам себя. Он связал последний узелок, оторвал нитку и протянул иглу девочке.

– Благодарю.

– Теперь кровь не будет течь так сильно.
– Заметила Льдинка.
– Ты это где-то видел?

– Я подумал, раз мы сживаем кожу шкур, то почему нельзя зашить свою собственную?
– ответил капитан, - а не ждать, когда рана срастется сама собой. Так будет быстрее.

– Тогда надо зашить дядьку Топора.
– Сказала Варежка.
– А то он весь в полосах.

– Чего это вы собрались надо мной учинять?
– встрепенулся тот.
– Не надо меня шить, я и так уже почти здоров.

– Лежи, здоровый.
– Произнесла, проходя мимо воина одна из женщин.
– Еще как минимум дней девять или десять.

Счет тут знают, подумал Хват, но ему почему-то не учат. Как же так? Или привыкли считать на пальцах? Странно все это, надо бы добраться до замка, там, возможно, более продвинутая цивилизация чем пещерники. Но чтобы туда добраться, нужна сначала вырасти, а это как минимум до следующей пятилетки. Хват не заметил, как пригрелся и уснул.

Вождь с воинами вернулись с телом посланника и несколькими воинами только на следующий день - банда напала на них в предгорьях, когда те уже преодолели основной путь и предвкушали отдых в компании поселка. Что поразило Хвата, так это то, что посланник был ниже ростом их всех и едва дотягивал до коротышки Щипка, да и кожа его не была белой, какой-то серо-зеленой, покрытой оспинами. Все с интересом смотрели на труп посла Верховного Вождя.

– Отчего он такой?
– спросил кто-то из детей и на него не зашикали - этот вопрос вертелся у всех на устах.

– Он с другой планеты.
– Ответил старейшина.
– Был послан сюда Империумом, видите эти металлические трубки у него на голове и пластину, закрывающую отверстие в черепе? Над ним поработали люди Империума, превратив в своего верного слугу.

– Это что, нам тоже в башку трубки вставят?
– спросил со страхом Дрын. Он дико боялся всего непонятного.

– Не знаю.
– Пожал плечами вождь.
– Те, кто покидает планету для службы в гвардии еще ни разу не возвращались.

– Я не хочу.
– Твердо сказал охотник.

– Кто же тебя спрашивать будет.
– Хмыкнул Жердь.
– Но мне это тоже не нравится.

– Его не заразил паразит?
– спросила одна из женщин и старейшина наклонился, чтобы заглянуть в рот мертвеца.

– Ожога нет, плоть чистая, так что все в порядке.
– Сообщил он и все вздохнули с облегчением.
– С воинами тоже все нормально.

– Когда понесем их в замок?
– спросил Клык, поигрывая топором.
– Мы должны были уже отправиться сегодня вместе с посланником. Место встречи не изменилось, также возле дорожного камня?

– Да.
– Кивнул вождь и посмотрел на пещерников.
– Мне придется идти с вами, занять место убитого.

– А кто нас поведет в горы на новую выработку?
– спросила одна из женщин, кажется жена Дрына.

– Разведчики еще не вернулись?

– Нет.

– Дождетесь их и уходите.
– Распорядился вождь.
– Я заберу с собой полтора десятка мужчин и три десятка женщин, четверо воинов останутся в поселке, брюхатые и с малолетними детьми тоже. Дети младше восьми периодов также будут с вами. Ожог, оставайся, будешь кузнецом в поселке. За старшего, пока меня не будет - Топор. Если я вытяну жребий, то он станет старейшиной поселка. Я сказал.
– Жердь склонил голову в знак окончания своей речи.

Топор приподнялся на локте и осмотрел "свою паству".

– Придется подождать, когда я смогу встать на ноги.
– Проворчал тот.

– Мы уходим сейчас же.
– Произнес вождь.
– Жены воинов и охотников идут с ними, остальные - по желанию.

Оставшихся без мужчин женщин за последнее время было большинство и они незамедлительно согласились. Дети, чьи родители уходили в замок, становились общими детьми поселка и имели свой особый статус. В том смысле, что их не шпыняли, они считались полувзрослыми, имеющими право голоса и отвечающими за свои поступки. Так мать Хвата и Горелого отправлялись за своими мужьями и было неизвестно, вернуться они или нет, так что оба приятеля автоматически становились полноправными членами "племени". Они могли ходить на охоту, работать в кузне, изучая и перенимая мастерство, заступать на посты часовыми, в общем, хоть и маленькие еще, но уже доказавшие, что на них можно положиться в бою. Хват не переживал по поводу потери родителей, собственно как и многие дети, которые наоборот гордились такой честью. На этой планете рано вступаешь во взрослую жизнь и, не умея себя защитить, быстро подохнешь. Своего рода естественный отбор, где выживает сильнейший.