Она готова была встретиться с ним взглядом. Вся внутренне напрягшись, она взывала к нему: оглянись! Я хочу увидеть твои глаза! Я хочу услышать твой голос! Ты ли это?!

И когда мужчина неожиданно остановился, она чуть не провалилась под землю — асфальт покачнулся под ее ногами, и голову окутал густой туман. Наверное, это выглядело нелепо, но она, не владея собой, подчиняясь какому-то внутреннему порыву, угловатым и резким движением развернулась на месте и присоединилась к группе туристов, внимательно слушающих экскурсовода.

— А я думал, что никогда больше не встречу вас, — большие серые глаза с нескрываемым удовольствием и откровенной усмешкой разглядывали ее. Леночка вздрогнула, словно ужаленная в сердце, и торопливо, слишком уж торопливо для неожиданной встречи подняла на него глаза. Кивнув головой, как будто потеряв дар речи, она почувствовала, как хмельно и безрассудно становится ей. — Вы больше не живете здесь, так ведь?

— Не живу, — согласилась она. В груди ее глухо нарастала боль. Что с ней творится! Что же творится с ней? Почему она не может отвести от едва знакомого мужчины зачарованный взгляд?

— Интересуетесь историей города? — Он кивнул в сторону группы и экскурсовода. Группа немного отдалилась от них, и Леночка ощутила, как ее запястье оказалось в его руках Ах, как она таяла от его близости! Как ей хотелось, чтобы руки его приросли к ее рукам и чтобы он обнаружил вдруг, что они — она и он — единое целое. Как ей хотелось… Но он отпустил ее запястье, едва прикоснувшись губами к дрожащей руке.

— Интересуюсь. — Она улыбнулась, провела ладонью по лбу, видя, как его волосы слегка растрепал легкий ветерок. Так бывает, когда видишь в уголке чьих-то губ крошечку и невольно проводишь рукой по своим губам.

Казалось, его глаза излучают искры веселья, будто он тоже был немного опьянен встречей, но губы складывались в едва заметную улыбку.

— Я не готов к встрече, — проговорил он. — Даже не предполагал, что она состоится на этом месте.

Нужно было отвечать. Нужно было хоть что-нибудь отвечать, и Леночка, вдруг поражаясь своей отваге, выпалила:

— Я думала о вас… — Она залилась краской, и в ответ на ее невольно счастливую улыбку вдруг засветилось его лицо.

— Вот как? В таком случае вы заслужили откровения. Я тоже думал о вас.

Правильно разгадав причину ее молчания, он взял Леночку под руку и, прежде чем она успела запаниковать, повел ее от памятника по текущему вниз к Пушкинской площади проспекту.

— Стоп-стоп! Начнем сначала! — Андрей маленькими глоточками пил коньяк. Зал бара был залит электрическим светом, и вокруг них сновали официанты. — Так зачем вы приходили к Евгении Алексеевне? Вы искали меня?

Она взглянула на его сильные и спокойные руки. Представила себе, как эти руки могут ласкать женское тело, и по ее спине от одной только мысли об этом пробежали мурашки. Интересно, он женат или нет? Она увидела, что кольцо на безымянном пальце отсутствует, но в нынешнее время это совершенно ничего не значит.

— Нет, — она качнула головой, но тут же ощутила его буравящий насквозь и видящий все самые потайные ее мысли взгляд. — Не совсем. То есть… я, наверно… Хотя — нет! С чего это вы вообразили?

Конечно, она не собирается стать бессильной овечкой, которой уготована роль очередной добычи.

— Нет! — она вскинула глаза и постаралась не отводить их, прежде чем он не опустит свои.

Он понимающе отвернулся и подозвал официанта.

— А жаль, — произнес он. — Я уж было… Вы знаете, она много говорила о вас. И, может быть, я сомневался, что это именно о вас, но сердце подсказывало мне… Скажите. — Он перегнулся через стол и, сжав Леночкины руки, посмотрел ей в глаза. Пожатие было теплым и твердым. За мужчиной с такими руками она готова была пойти хоть на край света. В них чувствовалась сила, которой можно довериться. Как будто какая-то огненная вспышка мгновенно обожгла Леночку. Она отвернулась, стараясь скрыть внезапную беспомощную растерянность, и попыталась вникнуть в то, о чем он ее спрашивал. — Послушайте, мне очень хотелось бы узнать, что же все-таки с вами стряслось в тот день? Я до сих пор вижу ваши глаза…

Леночка моментально вспомнила, как сшибла его на углу и как собирала потом разбросанные по асфальту бумаги. Как подала ему пластиковую карточку и как дрожала при этом ее рука.

— Я поднялся за вами на третий этаж, — продолжал он между тем свой рассказ. Леночка вслушалась, взгляды их пересеклись, и Леночка напряглась. — Я поднялся, потому что вспомнил нашу первую встречу, когда вы сбили меня на мостовой… Ну, это не важно… Только встретив вас дважды за день, и оба раза, прямо скажем, несколько не в себе, я вдруг разволновался. Мне показалось, что у вас что-то стряслось… — Он поднял на Леночку глаза. Она ничего не ответила, а продолжала слушать его, потрясенная тем, что он рассказывал ей.

Он все знает! Он знает все, даже гораздо больше, чем знает она! Просто он не может разложить свои знания по полочкам. Но Леночка может. И то, что он видел, как приезжал ночью Фима, и то, что встретил его ранним утром, выходящим из подъезда с коляской. И то, что слышал, как Леночка скандалила, плакала, кричала…

Он даже вызывал милицию, но прибывший по вызову участковый вышел из подъезда, сопровождаемый дружескими похлопываниями по плечу, и, прежде чем сесть в машину, пожал руку улыбающемуся Никитину.