Тихо я подошла к двери, дважды постучала, а затем открыла её. Перед роялем сидел Линкольн, одетый лишь в тёмно-синие гимнастические шорты. На секунду я уставилась на татуировки на мускулистом теле и на то, как он играл.

— Будешь смотреть всю ночь? — сказал он нежно.

— Нет, — я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.

Картер не поднял глаз.

— Ты можешь войти. Я не укушу.

— Не могу уснуть.

— Ага. В этом доме слишком много народа.

Я подумала, что мне лучше уйти. Вместо этого прошла дальше в комнату и села рядом с роялем, прислонившись спиной к стене. Линкольн не взглянул на меня, а просто уставился на клавиши и продолжал играть.

— То, что произошло ранее, было странно, — сказала я.

— Что именно?

— Интервью. Джесс была настоящей стервой.

Он не ответил, а продолжил играть. Я молча смотрела на него в течение минуты, уставившись на накаченное голое тело и слушая мягкую нежную музыку. Контраст между игрой и рельефным телом был странным, но я не могла перестать пялиться. Казалось, Линкольн пытался сконцентрироваться, но я не могла решить на музыке или на попытке меня игнорировать.

— Ты слышал что-нибудь о моём отце? — спросила я.

— Нет.

— Ты говорил с Джулс?

— Ещё нет. Завтра.

Я скорчила гримасу.

— Ты будешь продолжать в том же духе?

Он продолжал играть.

— Что ты хочешь, Бри?

— Не знаю. Может, чтобы ты посмотрел на меня.

Картер вздохнул и посмотрел на меня пристальным взглядом.

— Так лучше?

— На самом деле нет.

Он мягко улыбнулся.

— Я не хотел.

— Я здесь не для того, чтобы бороться с тобой.

— Хорошо. Я тоже не хочу этим заниматься.

— Ладно. Прекрасно.

Картер отвернулся и продолжал игру ещё минуту, а я внутренне одёрнула себя. Какого чёрта я творила? Было очевидно, что он не хотел видеть меня рядом, и могла ли я его винить? С ним происходило так много дерьма, что парень не мог спать по ночам. Бэйсд не хотел, чтобы я была рядом, а я ещё больше раздражала его.

— Ты собираешься сидеть там всю ночь? — сказал он, прервав ход моих мыслей.

— Где ещё мне сидеть?

Он прервал игру и подвинулся на скамейке.

— Садись, я научу тебя кое-чему.

Я встала и засмеялась.

— Я так не думаю.

Линкольн указал на скамейку, и я села рядом с ним.

— Я хороший учитель.

— Я самый худший ученик. В моём теле нет ни единой музыкальной косточки.

Он широко улыбнулся.

— Могу одолжить.

Мне понадобилась доля секунды, чтобы понять подтекст.

— Как мило. Так по-взрослому, — сказала я, но не смогла не засмеяться, настолько плоская была шутка.

— Смотри, это просто. Я научу тебя играть примитивную пьеску.

— Хорошо. Но не принимай на свой счёт, если я всё испорчу.

Мужчина засмеялся и положил пальцы на клавиши.

— Вот, смотри.

Он медленно играл, а я смотрела, не совсем понимая. Картер сыграл снова, ещё медленнее.

— Ладно. Кажется, я могу сыграть, — сказала я.

— Правда?

— Не совсем. Я говорила тебе, что я самый не музыкальный человек на свете.

Он улыбнулся.

— Сюда, поставь свои пальцы сюда.

Я протянула руки и поставила пальцы на клавиши.

— Сюда?

— Нет, вот так, — я почувствовала прикосновение его тёплых и твёрдых рук, когда Картер нежно поставил мои пальцы в правильную позицию.

— А, ладно.

— Теперь нажми на клавиши.

Я так и сделала. Каким-то образом получился нужный звук, но, тем не менее, казался немного другим.

— Хорошо, — сказал он. — Теперь двигайся сюда. — Линкольн взял меня за руки, чтобы направить, и прижал их к клавишам. Он положил свои руки на мои, задержав прикосновение. Мы вместе нажали на клавиши, и звуки музыки наполнили комнату.

Я почувствовала, что у меня прерывается дыхание. Его руки прижимали мои, а наши ноги и плечи соприкасались.

— Хорошо. Теперь сюда, — сказал он, двигая наши руки и нажимая на клавиши.

— Я справляюсь.

— Не хуже, чем я, когда начинал.

— Ага, твой учитель так же управлял твоими руками?

Он улыбнулся.

— Не совсем.

Мы дважды исполнили произведение вместе, его руки направляли мои нежно, но твёрдо, наши тела были рядом друг с другом.

— Теперь попробуй сама.