— Ш-ш, ты перебудишь весь дом, — прошептал он.

— Идиот, никого нет, — хихикая, ответила я.

Картер засмеялся.

— Верно. У них медовый месяц.

— Нет. Брачная ночь.

— Готов поспорить, они прямо сейчас консумируют его.

Я скорчила гримасу.

— Фу, какая гадость! Не хочу представлять папу, консумирующим что-либо.

— А ты думаешь, я хочу представлять свою маму, занимающуюся этим?

— Ты завёл этот разговор.

Он засмеялся и игриво толкнул меня. Затем стал подниматься по лестнице. Я, хихикая, шла за ним.

— Хочешь ещё выпить? — спросил Картер.

— Что, у тебя есть выпивка?

Он лукаво усмехнулся.

— Небольшая заначка.

— Ах ты, бунтарь.

— Будешь пить или нет?

Я кивнула, следуя за ним в комнату. Моё сердце колотилось в груди, и я знала, что то, что я собиралась сделать, возможно, огромная ошибка, но не могла бороться с собой. С тех пор как в моей жизни появился Линкольн, я, не переставая, думала только об этом умопомрачительно горячем парне. Каждый раз, закрывая глаза, я видела его. Именно из-за мыслей о нём я становилась влажной.

Представляя своего сводного брата без рубашки, я теряла рассудок. Интересно, насколько это безнравственно?

— Вот, пожалуйста, — сказал он, доставая бутылку из шкафа.

Я снова захихикала.

— Что это?

— Водка. «Владимирская» водка. Только отборная российская смесь.

Он принёс из ванной два бумажных стаканчика и разлил два шота. Картер поднял свой стаканчик.

— За брак наших родителей.

— За семью.

Он ухмыльнулся и опрокинул свой шот. Я последовала его примеру и едва не поперхнулась, когда крепкий, едкий вкус дешёвого напитка обжёг мой желудок и горло. Я закашлялась, и он засмеялся.

— Не смешно, — прохрипела я.

Смеясь, Линкольн пошёл в ванную и принёс мне воды. Я с благодарностью выпила.

— Этим удаляют лакокрасочные покрытия? — недоверчиво спросила я, удивляясь про себя, как люди это пьют.

— Напиток привозят в больших пластиковых бутылках и продают по десять баксов.

— Просто ужасно.

— Ага, — широко улыбнулся он, однозначно наслаждаясь моими неудобствами, — так и есть.

Картер налил ещё два шота и пошёл к балкону. Открыв застеклённые двери, он вышел. Я последовала за ним, всё ещё корчась от ужасного напитка. Я не собиралась снова пробовать это пойло. И чувствовала, что напиток прожёг себе путь в мой желудок.

Я облокотилась на перила, разглядывая лужайку и деревья. Он глубоко вздохнул.

— Прекрасная ночь, — сказал Линкольн.

— Да, замечательная.

Мы стояли близко друг к другу, освещённые только лунным светом. Я чувствовала, как с каждым вздохом поднималась и опускалась его грудь. Я хотела касаться его и даже больше. Но в моих ушах снова и снова звучало словосочетание «сводный брат».

Приблизив своё лицо к моему, он приподнял бровь.

— Что теперь? — нежно спросил парень.

— Не знаю. Наверно, лягу спать.

Он взял меня за подбородок. По спине побежали мурашки, и мое сердце забилось с невероятной скоростью. Я завороженно смотрела на его полные губы и томные глаза.

— Не это я имел в виду.

А потом Картер поцеловал меня. Желание охватило моё тело, когда его губы прижались к моим, наполняя голодом всё мое существо.