С генералом должны были ехать бойцы охраны. Эта мера предосторожности стала особенно необходимой после случая, когда возле дома генерал-лейтенанта несколько дней тому назад был задержан вражеский диверсант.

У дома генерал-лейтенанта Рябышева ночью стоял часовой, но на день пост снимали.

Жена и две дочери Рябышева накануне уехали на Дон погостить у родных, и Дмитрий Иванович в доме остался один.

Утром, побрившись, генерал-лейтенант вышел во двор и, к удивлению своему, у палисадника увидел незнакомую старушку, повязанную черным платком, низко опущенным на лоб.

— Ты что тут делаешь, бабушка?

Старушка при этих словах вздрогнула, видно, не ждала этой встречи, и ненатурально тонким, хрипловатым голосом залепетала, что хотела накосить травки для своей коровы. Бочком, бочком — к калитке и шмыгнула на улицу. Дмитрий Иванович тоже быстрым шагом вышел на улицу — подозрение уже закралось к нему. По улице шел патруль.

— Женщину вон ту видите? А ну-ка проверьте: что это за «старушка»? — приказал генерал-лейтенант начальнику патруля.

— Бабушка, а ну постой! — крикнул тот.

Но «старушка» не остановилась, напротив — прибавила шаг.

Комендант с красноармейцами поспешили за ней:

— Стой, тебе говорят!

Тут «старушка» по-молодому сиганула в соседний двор, юркнула в густой кустарник, но уйти ей не удалось.

На другой день начальник контрразведки корпуса батальонный комиссар Оксен доложил командиру, что «старуха» оказалась переодетым немецким диверсантом, что на нашу территорию заброшено несколько человек с целью выследить и убить командира 8-го механизированного корпуса Рябышева, заместителя командира по политчасти бригадного комиссара Попеля, а также командиров дивизий.

Вечером командир корпуса спросил бригадного комиссара Попеля:

— Что скажешь, Николай Кириллович?

— Что скажу? Цель ясная — обезглавить корпус. Но зачем? Конечно, убить несколько командиров Красной Армии для врага всегда полезно. Но вместо убитых пришлют других…

— Вот и я об этом думаю, — перебил комиссара Дмитрий Иванович. — Заметь: сначала выследить, а когда будет приказ — убить! Убить, надо полагать, в такой момент, когда замена будет невозможна, потому что начнется…

— Война? — спросил Попель.

— Ты думаешь не так?

— Нет, почему же, логично, — согласился комиссар. — И если это так, то война не за горами.

— А разве мы этого не чувствуем?

— Да! — Попель встал и, поскрипывая начищенными сапогами, подошел к окну.

Не раз комиссар и командир корпуса в последнее время говорили об этом. Слишком много фактов свидетельствовало о том, что начало войны приближается с катастрофической быстротой. Но из штаба округа и из Москвы приходили указания: не паниковать! Не поддаваться на провокации! Бдительно нести охрану государственных границ! Учить личный состав владеть новой техникой…

Взамен устаревших машин «БТ», «Т-35», «Т-26» с очень ограниченным моторесурсом в корпус прямо с заводов стали поступать средний танк «Т-34» и тяжелый танк «КВ». Оба танка имели мощные дизельные моторы, прочную броневую защиту и сильное вооружение. Прибывшие новые танки занимали свои места в освободившихся от старых машин боксах и ставились на консервацию. Крупных военных маневров вблизи границы не проводилось, и новые танки стояли на приколе.

Когда корпус весной посетил начальник бронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант Федоренко, Рябышев обратился к нему с просьбой разрешить вывести новые танки в поле и дать возможность личному составу «почувствовать» новые машины. Начальник бронетанкового управления отказал:

— Зачем гусей дразнить: стоите ведь у самой границы. Когда надо будет — нарком даст команду…

Оба, и Рябышев и Попель, вспомнили этот разговор. «Не дразнить гусей! Не паниковать! Не поддаваться на провокации!» — вышестоящие начальники как заклинание твердили эти слова.

Рябышев достал боевое расписание войск и склонился над ним:

— Надо полностью заправить танки и выдать боекомплект… Как думаешь, Николай Кириллович?

— Может, запросим округ?

— А если откажут? Тогда уж не заправишь…

— Не посчитали бы это за самоуправство…

— Ну что ж? Возьму ответственность на себя. — Рябышев решительно поднялся, машинально пригладил густые, гладко зачесанные назад волосы и встретился взглядом с комиссаром.

— Ответственность будем делить вместе, — сказал Попель.

Когда Рябышев получил приказ выехать к границе, бригадный комиссар сказал ему:

— Поступили мы правильно. Вот и в округе забеспокоились.

Стоял солнечный июньский день. Дорога к границе лежала вдоль тучной хлебной нивы. Урожай обещал быть богатым. Когда по надобности остановились в одном месте, боец охраны бросил пилотку на хлеба — она даже не упала на землю: такими густыми и крепкими были колосья.