— Смотрите, освобожденные братья наши без буржуев какой хлеб вырастили!.. — восхищенно сказал боец.

— Хлебороб? — спросил Рябышев красноармейца.

— Так точно, товарищ генерал. Скучаю по земле. Осенью мне срок выходит. Как думаете, демобилизуют?..

Рябышев ничего не ответил. Молча сел в машину, и «эмка» зашуршала шинами по гравию. Закончилось хлебное поле. Дорога пошла по лесу. По обочинам появились топкие заболоченные места — вблизи была пойма реки. Весенние талые воды еще не совсем опали, и пойма простиралась почти до самой дороги. На ровной безлесной местности стало посуше, но дорога была узкой, а косогоры глинистые, скользкие.

Всю эту местность пересекало множество речушек. Попадались довольно крупные речки. Мосты через них были недостаточно надежными. «Один, два, десять танков пройдут… а сотни?.. Надо выслать саперов — укрепить мосты… Доложу в штаб армии», — решил про себя генерал-лейтенант.

К вечеру подъехали к Перемышлю. Солнце стояло еще высоко, летние дни были длинными. На фоне синего, начинающего уже темнеть неба виднелась древняя крепость города.

Перемышль был оживленнее Дрогобыча, где располагался штаб корпуса. На улицах довольно людно, почти все дороги — мощенные булыжником.

В Перемышле, как и было обговорено, генерал-лейтенанта Рябышева ждал бригадный комиссар Щаренский из Управления погранвойск республики.

С бригадным комиссаром генерал-лейтенант не раз встречался на совещаниях. Дошли до Рябышева и слухи о болезни Щаренского. Вид у бригадного комиссара был неважный — лицо нездоровое, серо-землистого цвета. Но о здоровье Щаренского спрашивать не стал: помочь ничем не мог, а сочувствовать? Он сам не любил, когда ему сочувствовали.

Вместе отправились в штаб погранотряда. Начальник погранотряда, увидев незнакомого генерал-лейтенанта и бригадного комиссара, сначала растерялся.

— Докладывайте бригадному комиссару, — приказал Рябышев.

Подполковник молодцевато бросил руку к зеленой фуражке и бойко отрапортовал:

— Товарищ бригадный комиссар, на вверенном мне участке за прошедшие сутки никаких происшествий не произошло.

— Так уж и никаких, — по-штатскому перебил подполковника Щаренский.

— Летают, конечно, немцы над нами. Прошлой ночью гул танков был слышен за речкой, фарами светили… Но мы уже к этому привыкли…

— Ну-ка проедем на НП, — приказал бригадный комиссар.

Наблюдательный пункт находился на возвышенности, откуда хорошо просматривалась вражеская территория. Там сейчас было безлюдно. Будто вымерло все. Вечерние тени уже ложились на леса, поля, на речку. Солнце цеплялось за верхушки сосен.

— Тихо как, — сказал Рябышев.

— Немцы выселили всех жителей из близлежащих сел на четыре километра, — сообщил начальник погранотряда.

Рябышев оторвался от стереотрубы.

— Давно? — спросил он.

— Две недели назад.

— Вот как?! — сказал Рябышев. — У нас на днях тоже был случай… — И генерал-лейтенант рассказал о пойманном диверсанте.

— То, что они готовятся, знаем давно, — сказал Щаренский. — В мае на территории Восточной Пруссии и Польши было три армейские группировки, а сейчас значительно больше. То же самое на румынской границе. Войска обычно подвозят ночью, скрытно… Но шила в мешке не утаишь… Несколько дней назад к границе подтянули все необходимое для понтонных мостов, подвезли множество надувных резиновых лодок.

— Докладываете? — спросил Рябышев.

— А как же, — ответил бригадный комиссар. — Каждый день сводка идет наверх.

— Ну и что наверху?

— А вы будто не знаете?.. — Щаренский внимательно посмотрел на Рябышева. — Вчера обратились к замнаркома, просили разрешить привести пограничные части в боевую готовность. Не разрешил. Тогда командующий связался с Генштабом. Оттуда ответили: «Не паниковать. Поднять бдительность, усиленно охранять государственную границу».

На свой страх и риск решили увеличить боекомплект на заставах и приказали всем получить походные кухни…

«Значит, не я один отдал подобное распоряжение», — с облегчением подумал Рябышев.

С границы Рябышев и Щаренский поехали осматривать укрепленный район.

— Хорошо продумано, — сказал Дмитрий Иванович. — Трехэтажные доты, круговой обстрел, бойницы с тыла…

— Сначала бойницы делали только с трех сторон, — пояснил Щаренский, — но приехал корпусный комиссар Шатлыгин и распорядился делать бойницы и с тыла.

— Мудро, — одобрил Рябышев.

— Я тоже так считаю, хотя немало было противников: мол, заранее готовим себя к боям в окружении, а врага надо не допустить в тыл.