— А что, у меня был или есть выбор? — огрызнулся юноша.

— То есть можно считать, что ты даешь согласие и примешь участие? — не отставал вампир.

— К чему вдруг спрашивать мое согласие? — Эйвин изобразил удивление. — Если верить вам, я уже давно принимаю участие во всем этом… бреде. И раньше никто согласия не спрашивал.

— Я бы и сейчас ничего спрашивать не стал, — заявил Лео, ничуть не смутившись. — Только вот вы уже большие детки, приходится с этим считаться. В память о вашей матери. И к слову говоря, — я не жалею о том, что сделал. И не нуждаюсь ни в чьем понимании и одобрении.

— Это точно, — процедил сквозь зубы Тайлер Вуд, не отрывая взгляда от поверхности стола.

Эйвин невесело усмехнулся и пожал плечами.

— Да я и не сомневаюсь. Сделанного, как говорится, не воротишь, — сказал он. — Скажите, а чем плохи были наши прежние имена? Почему вы решили отнять у нас даже их, ведь нас все равно никто не помнил и не знал? Ну, фамилию еще понятно, а имена…

— Новая жизнь — новые имена, — отрезал Лео. — Вы оставались в Европе — тебя увезли в Швецию, сестру оставили в Норвегии. Имена и фамилии не должны были вызывать вопросов о происхождении. Присматривая за вами все эти годы, и обмениваясь информацией, мы придумали для вас символические обозначения, происходившие от новых имен. Ты был Джейком, стал Эйвином, на древнескандинавском твое новое имя звучит Eyvindr и переводится, как счастье, удача. Либо ey (остров) + vindr (ветер). Мы и называли тебя Ветреный Остров. А Леона стала Фредерикой. Fredrikke — fridu «мир, безопасность», а riki — богатый, могущественный вождь, правитель. Её мы звали Мирный Правитель. Чем плохо? Знаешь поговорку — «как корабль назовешь, так он и поплывет». Вы отправились в новое плавание по новой жизни с сильными знаковыми именами.

Вампир замолчал, когда обратил внимание, что Эйвин тихо смеется. Плечи юноши чуть тряслись, с губ срывались приглушенные звуки, но глаза при этом были совсем невеселыми.

— Моя приемная мать преподавала в Университете Умео филологию. Знаете, чем она особенно увлекалась? — Эйвин задал вопрос, на который сам же тот час и ответил. — Изучала происхождение имен, названий и прочего. Я много от нее набрался еще в детстве. Так вот я знаю, что мое имя можно трактовать следующим образом: ey — это вы правильно сказали, переводится, как остров, а вот vindr — это еще и кривой, искривленный, неправильный. Какова ирония — был Джейком*, а стал — Искривленным, Неправильным Островом. И правда — знаковое имя для новой жизни!

________

*Джейк/ Jake — используется как самостоятельное имя, но изначально уменьш. форма от John (др. — евр. имени (Йоханан) — «Яхве милостив»)

Глава 2. Тени прошлого, призраки настоящего

Тени прошлого, призраки настоящего

“Одна сущность обнаружится в другой сущности,

одна сущность возобладает над другой сущностью,

одна сущность подчинит другую сущность”.

(“О природе и тайне”)

Приглушенное жужжание, раздававшееся прямо под ухом, вытолкнуло Фреду из глубокого сна, и она, не раскрывая глаз, нащупала рукой источник навязчивого звука — телефон. Вагнер, видимо, вытащил его из кармана ее куртки и оставил на подушке рядом.

— Я все еще чувствую твой запах и вкус… — услышала она, поднеся прибор к уху.

От низкого, словно обволакивающего тембра его голоса, сладко заныло внизу живота.

Фреда тут же вспомнила слова, что произносил этот голос минувшей ночью, вспомнила губы, с которых эти слова срывались, и что эти губы творили с ней…

Невольно зажмурилась и подтянула ноги к животу, задержав дыхание. Внутри ожила и двинулась по венам густая, горячая карамель пробуждающегося желания…

Если так на нее подействовал один лишь голос Рейна, то, что она испытает, вновь увидев его, прикоснувшись, вдохнув знакомый, волнующий запах?

— Перестань так говорить, — прошептала она, чуть задыхаясь, — я плавлюсь, как мороженное на солнце, от одного твоего голоса.

В ответ раздался короткий смешок.

— Это хорошо, — удовлетворенно заметил он.

— Хорошо? И только?

— Больше всего мне хотелось дождаться, когда ты проснешься и быть в этот миг рядом с тобой. Снова почувствовать себя в тебе, ощутить тепло твоей кожи и твой волшебный сладкий, чистый запах. Услышать, как ты стонешь… увидеть, как прикусываешь припухшие влажные губы, когда я…

— Прошу, замолчи! — выдохнула Фреда. — Нельзя же так… Ты заводишь меня этим сексом по телефону, а сам так далеко. Я шевельнуться не могу, тело словно мне не принадлежит, губы и правда болят, и не только губы… Но если бы ты был сейчас рядом, я бы не стала возражать и придумывать всякое, типа головной боли…

— Фреда… — прорычал он.

А она вдруг испугалась, что он тотчас и правда рванет к ней, а, судя по всему, сейчас был день.

— Я бы тоже хотела проснуться рядом с тобой, но помню все, что ты мне говорил, — торопливо заговорила она. — Не сомневайся, мои мозги не расплавились, и я все прекрасно соображаю.

— Я в тебе не сомневаюсь, — откликнулся он. — Я звоню напомнить, что ты можешь оставаться в доме до сумерек. Ключи от дома, от машины и еще кое-что я оставил на столе. Выспись, отдохни, но прошу — не открывай ставни на окнах и не выходи на улицу до того, как начнет темнеть. На дом наложено маскирующее заклинание, никто не увидит припаркованную на участке машину и ничего не услышит, даже если ты вздумаешь громко петь. Но магия будет разрушена, как только ты покинешь пределы участка.

— Поняла, — серьезно ответила Фреда, — выходить не буду.