Он молчал, и она вдруг начала беспокоиться.

— Рейн?

— Фреда, не забудь — у тебя все еще есть выбор и время его сделать, — сказал он.

Сердце сжалось и заныло, словно он силой вынуждал ее делать этот выбор прямо сейчас.

— Я его уже сделала, — отрезала она. — Я вернусь в Цитадель. Но как найти ее? Я так и не поняла, где она находится.

— Ты найдешь, — проговорил Вагнер. И Фреда уловила в его голосе напряжение. — Вспомни, что я тебе говорил. Но все же… не спеши, подумай, — и, не дав ей возразить или начать возмущаться, тут же продолжил, — а теперь отдыхай. А я целую тебя, и… — он прошептал фразу, от которой кожа девушки запылала, словно к ней снова прикасались губы и руки Рейна…

…Вагнер отложил смартфон и откинулся на спинку кресла. Вернувшись в Цитадель под утро, он заперся в Синей гостиной и несколько часов просидел за столом, вспоминая то, что миновало очень давно, и что стало прошлым совсем недавно.

Он оставил мирно спящую Фреду в домике на краю маленькой деревушки, уверенный, что там она будет в безопасности.

Ровно до того момента, пока не вернется сюда, в Цитадель.

Она все еще могла бы уехать и скрыться, но он был уверен, что она вернется, как вернулся, возвращался, и будет возвращаться он. Возвращаться, чтобы снова скрывать, изворачиваться, терпеть и выживать, сознавая, что из этого круга не вырваться, не убежать, не скрыться. Она назвала это рабством.

Так оно и было. Он — лишь раб, скованный своей природой, кровной связью и магией навеки. Можно смириться или порвать оковы, приняв окончательную смерть.

Затянув Фреду в свой мир, он при любом раскладе обрекал ее на незавидную участь: она тоже будет пытаться выживать и станет заложницей обстоятельств, вечной рабыней, как и он. Будет обращена или нет, она не смирится, не сломается и будет искать выход. Как искал его сам Вагнер и еще многие.

У него позади и впереди были столетия, он мог еще ждать, искать и тешить себя иллюзиями. Но Фреда — смертная, ей отпущено совсем немного времени. Будет ли возможным то, что стало зарождаться между ними?

И все же вампир Рейнхард, талантливый сын давно покинувшего этот мир гениального лекаря, алхимика и мага-самоучки Игнациуса Вагнера, надеялся, что когда-нибудь сумеет сделать то, что не смог сделать его отец.

Обретя бесценные знания, Вагнер-старший так и не смог достойно применить их на практике.

Вампир Рейнхард Вагнер едва помнил, как был живым в прошлом и ничего не хотел знать о своем будущем. Он продолжал существовать в настоящем, застыв в своем состоянии на семь веков. Его оболочка статична и мертва, но его сущность все еще жила и надеялась, хотя с каждым годом, с каждым днем становилось все сложней сохранить это в себе. Существуя по инерции, подчиняясь инстинкту выживания, он сам чувствовал, как все тоньше становится ниточка, связывающая его с прежней человечностью.

“Одна сущность обнаружится в другой сущности, одна сущность возобладает над другой сущностью, одна сущность подчинит другую сущность”.

Эти слова из древнего алхимического трактата стали заклинанием, которое он твердил себе в моменты сомнений, в такие минуты как сейчас. Но это были лишь слова, которые хоть и несли смысл, но ничего не могли изменить. Теория, воплотить которую на практике невозможно.

Для этого требовалось так немного, всего лишь песчинка, но ее нужно отыскать в целой Вселенной.

Все пути, по которым мы идем, тянутся из прошлого.

За века меняются слова и привычки, запахи и звуки, законы, обычаи и мода. Неизменная лишь цель — найти свою верную дорогу. Но прокладывать эти дороги начинаем вовсе не мы, мы лишь продлеваем их, выстраивая отведенный нам отрезок по-своему. И все пути в этом мире переплетены в невидимую глазу, неосязаемую сеть.

Развернувшись вместе с креслом от стола, Рейн устремил взгляд на картину на стене. Темный мир был все так же темен. Источники света по-прежнему не могли ничего в нем изменить.

***

…14 век. Чума шествует по Европе, одерживая одну ужасающую победу за другой. Новые и все более страшные вести о продвижении мрачного кортежа Черной смерти доносятся из разных стран, усиливая не утихающие страх и панику. В маленьких и больших городах вырастают чумные столбы, а население беспощадно и неудержимо сокращается. Чума не жалеет никого и никому не позволяет одержать над собой верх.

В те времена Игнациус Вагнер, лекарь австрийского эрцгерцога Родерика Линцкого, творил настоящие чудеса, диагностируя и исцеляя самые жуткие болезни.

Врачуя тела, Игнациус не забывал и о более тонкой материи — душе. Он научился не замечать границы возможностей, которые предлагал этот мир. Искусный медик обращался к знаниям и опыту, накопленным не только медициной, он также страстно изучал алхимию и даже магию. Вагнер верил в невозможное и черпал возможности в невероятном.

Эрцгерцог высоко ценил заслуги Игнациуса и не только поощрял его нетривиальные исследования, но и всячески оберегал его, создавая все условия для полного погружения в работу. Помимо предоставленной в распоряжение придворного лекаря прекрасно оборудованной лаборатории, Родерик щедро финансировал закупку редких книг и свитков, сырья, материалов, инструментария и ингредиентов для проведения изысканий и создания чудодейственных лекарств. Будучи человеком не глупым и практичным, Его светлость заботился о том, чтобы об исследованиях никто не узнал. Не приведи Господи, если слухи о том, что при его дворе практикуют алхимию и магию, доберутся до короля и до Святой Церкви.