– На тебе нет шляпы и белых перчаток. Ты выглядишь, как официальная Алекс.

– Тогда почему я чувствую себя Александрией?

– Потому что Александрия тоже хорошая женщина. Не имеет значения, как ты себя называешь. Важно то, что внутри. У тебя есть сердце, которое знает, что правильно и что неправильно. Вот почему в один прекрасный день ты станешь великим, сильным адвокатом... Может быть, даже судьей! Судья Коллинз.

Моя улыбка погасла.

– Мама не хочет, чтобы я занималась правосудием.

Замешательство заволокло выражение лица Джейн.

– Что? Только не миссис Фицджеральд. Нет, ты не так ее поняла. Она рассказывала всем, кто слушает о тебе и о том, чем ты занимаешься.

– Не думаю, что неправильно поняла её, но приятно это слышать.

– Теперь иди! Или шоу начнется без тебя.

Я кивнула. Да начнется шоу.

Люди начали оборачиваться, пока я спускалась по винтовой лестнице. Было, как минимум человек десять, в большом зале, не включая персонал. С каждым шагом я видела все больше людей в передней гостиной и еще больше в главной гостиной. Натянув на лицо улыбку, я кивала и отвечала надлежащим образом на приветствие каждого из гостей. "Александрия, посмотри, как ты выросла!", "Александрия, так хорошо, что ты дома", "Поздравляю, дорогая, что у тебя всё хорошо с колледжем." Входная дверь, по-прежнему открытая, позволяла влажным порывам ветра Джорджии пронизывать фойе, по мере того, как прибывало всё больше и больше людей.

Все это время я искала в толпе мою мать. Где она? Она причина, почему я здесь.

– Александрия!

Мышцы моей шеи натянулись, когда я повернулась к моей одно-время-лучшей подруге. Она покачивалась от волнения, её светлые волосы, собранные в какой-то вьющийся пучок, подпрыгнули и больше локонов рассыпались вокруг ее идеального фарфорового лица. Это был мир дыма и зеркал. Все казалось идеальным снаружи, но это была лишь иллюзия.

– Милли.

Моя шея напряглась, а глаза закатились, когда она обняла меня. Закатывая веки, я поймала усмешку высокого, тощего мужчины рядом с ней. Как только она отпустила меня, я протянула ему руку.
– Здравствуйте, я Алекс, - сказала я, борясь с желанием добавить "андрия".– Вы, должно быть, жених Милли?

Он пожал мою руку.

– Да, Йен. Йен Петерсон.

Милли сунула левую руку мне к лицу. Бриллиант был, ну, бриллиант в крапанах (прим.: крапаны – то, чем крепится бриллиант к кольцу).
– Разве оно не замечательное?
– спросила она.
– Мы так счастливы!

– Да, замечательное. Поздравляю.

– У Йена еще один год аспирантуры в Эмори. Так что мы назначали дату в июне следующего года, сразу же после его выпуска.

– Как насчет тебя, Милли?
– спросила я.
– Ты идешь в аспирантуру?

У неё вдруг сделался вид, как будто она съела что-то кислое.

– Конечно, нет. У меня свадьба на носу.

Моя натянутая улыбка начала истончаться.

– Могу себе представить, ведь это займет всё твоё время.

– О, ты и понятия не имеешь.
– Она наклонилась ближе.
– Не имеешь же? Последнее, что я слышала, что ты ни с кем не встречаешься.

– Я так рада, что моё семейное положение является предметом разговора.

– Ну, на самом деле, не являлось. Это просто вылезло, когда я обедала с Лесли и Джесс. Джесс сказала, что ты никогда не меняешь свой статус на Facebook.

Лесли и Джесс были девчонками, с которыми мы ходили в школу. В свое время все мы были частью одной компании.

Я пожала плечами.

– Некоторые из нас слишком заняты походами на свидания, чтобы обновлять свой статус.

– Ой! Означает ли это, что ты в отношениях?
– От идеи иметь свежий повод для сплетни у нее практически пена изо рта пошла.

– Это означает, что это никого не касается, кроме меня. По опыту знаю, что может произойти, когда другие вовлечены. - Я кивнула Йену. - Было приятно познакомиться. Добро пожаловать в Саванну.

И я повернулась, чтобы уйти.

– Александрия, - позвала Милли.

Выдохнув, я развернулась: - Да?

– Раз ты дома, ты должна пообедать со мной, Джесс и Лесли. Я знаю, что они придут сегодня, но нам нужно наше время "для девочек". Вы все должны распланировать девичник.

В её двух предложениях были больше некорректных высказываний, чем я имела желание поправить.

– Звучит классно.
– На этот раз я успешно ушла.

Я, наконец, нашла свою мать в гостиной, со стаканом белого вина в руке. Мне нужно взглянуть на часы. По-любому, было время для красного. Черт, я думала о каком-нибудь коньяке Алтона. Именно тогда я заметила Алтона и человека, с которым он разговаривал. Они смеялись и похлопывали друг друга по плечу - изысканное состязание фаллометрии. Альфой был тот, у кого рука была выше. Я почти захихикала, когда хлопки стали перемещаться всё выше и выше. Довольно скоро они будут лупить друг друга по затылку.

– Мама, - я прошептала ей на ухо.
– Это сенатор Хиггинс?

– Да, милая.

– Почему сенатор Хиггинс на моей вечеринке?
– Памятуя не расстраивать Аделаиду, я воздержалась от названий "по поводу выпуска" или "приветственной".

– Ну, знаешь, он работает с Алтоном над некоторыми проектами, которые могут помочь Монтегю.

Монтегю изначально сделали своё состояние на табаке. Инвестиции были диверсифицированы в различные предприятия; тем не менее, табак был все еще большим куском пирога. Налоги и другие юридические ограничения на канцерогенных культурах всегда были поводом для противостояний.