– А если я захочу, чтобы ты сдох?
– каркнул пленник, внимательно изучая лицо того, кого называли Темным Властелином.
– Что тогда, Тёмный?

Морстен хмыкнул, подперев кулаком подбородок. Давно ему не встречались такие наглецы. Если Безымянные - отражение своего повелителя, то каково же тогда хамство вождя? Ему стало интересно.

– Наверное, вместо тысячи слов довольно будет один раз увидеть, - загадочно сказал он, расстёгивая плохо слушавшимися пальцами левой руки пуговицы, вырезанные в форме черепов. Куртка с длинными полами распахнулась, обнажив бледное тело, испещрённое толстыми темными жгутами шрамов. Напротив сердца Тёмного Властелина в его плоти был вырезан странный знак, при взгляде на который Безымянный отвёл глаза и прищурился.
– Как ты думаешь, я могу умереть?

– Ты уже мёртв, - сплюнул в ближайшую жаровню воин долины.
– Мой вождь ошибся. Тебе нельзя доверять.

– Я был мёртв, - запахнул куртку Гравейн. Шаттрат шумно вздохнул, от чего заколебалось пламя факела.
– Но эту напасть удалось преодолеть. В чём бы не ошибся твой вождь, зачем-то же он тебя прислал? Наверное, хотел предложить союз...

Искра во взгляде Безымянного подсказала Морстену, что он угадал. Если бы все было так просто. Тёмный застегнул пряжку на куртке, и подошёл ближе к пленному. Прямого взгляда Властелина Севера тот долго не выдержал, отведя глаза через долгие двадцать секунд. Из ноздри варвара потянулась струйка крови.

– Проклятье, - прорычал он, - дай мне меч, и я покажу тебе, что ты всё ещё можешь умереть!

– Все смертны, - пожал плечами Гравейн.
– Я не исключение. Но я узнал все, что хотел, и ты можешь вернуться обратно. Передай своему... Ветрису, что я жду его лично. Посольства не будет. Только разговор с глазу на глаз. Обещаю, что он покинет Твердыню целым и невредимым.

– Повелитель всегда держит слово, - подтвердил Шаттрат, перебиравший раскалённые прутья в жаровне.

– Мой вождь никогда не нарушал обещаний, - изогнул губы в гримасе недоверия пленный.
– Он слышал твои слова. И согласен на встречу. После того, как посетит Великого Отца.

"Вот как?
– почти удивился Морстен.
– Хотя, предсказуемо. Очень". Он взял, что смог, из памяти воина-Безымянного, и узнал, что они связаны между собой и со своим вождём. Это было удобно.

– Посмотрим, будет ли оно так, - улыбнулся Гравейн.
– Шаттрат, приведи лекаря.

– Ты можешь оставить жизни моим спутникам?
– спросил, закусив губу, Безымянный.

– Нет, - просто ответил Тёмный Властелин.
– Они не выдержат обратной дороги. И...

– Да, ты говорил, - прервал его долинец.
– Сволочь.

– Кто-то же должен это делать, - ответил окончательно потерявший интерес к разговору с этим искусственно созданным человекоорудием Морстен, развернувшись и направляясь к выходу.
– Почему бы и не я.

Ветрис с размаху запустил чашей в каменную стену. В Долине не любили этот материал, но дом князя возвели на сплошной скале еще их предки, и все помещения были из дикого камня, только лишь прикрытого тонкими пластинами дерева и металла. Хрустальные осколки разлетелись веером, а тёмные брызги вина медленно стекали вниз, пятная кованое серебро блях-украшений и мягкое золото лиственничных брусьев.

Воин-Безымянный неодобрительно покосился на испорченную стену, но только лишь закусил ус, и промолчал, наблюдая за тем, как его повелитель исходит молчаливой яростью. Лицо Ветриса побагровело, и глаза налились серебром, словно у одной из статуй подземных уровней Сердца Долины.

– Да как он смеет, этот больной ублюдок...
– прохрипел князь Долины, с трудом перебарывая вспышку гнева.
– Да как он смеет!

Безымянный, тихонько хмыкнув, расправил усы большим пальцем левой руки, и опустил глаза, чтобы не встретиться с пылающим расплавленным серебром взглядом своего вождя. Тот тяжело дышал, раздувая ноздри, словно бык, которого разозлили взмахами лоскутной тряпки в боевых ямах, и выглядел совсем юным. Гораздо моложе своих лет.

Напоминание о том, что он только недавно вошёл в силу, подействовало на Коэна отрезвляюще. Он даже смог улыбнуться своему верному воину и брату по оружию. Хотя и принёсший дурную весть, Безымянный был ни при чём. Во всем виноват северянин, засевший в своём долбаном Замке, как заноза в причинном месте. Беспокоящий. Недоступный. Загадочный. Опасный. Тёмный.

– Он отпустил только тебя?
– Ветрис подошёл к невысокому столу, и взял новую чашу. Вино багровой струёй полилось в хрусталь, переливаясь всеми оттенками красного в лучах закатного солнца. Запахло терпко и маняще. Воин с тоской поглядел на серебряный кувшин, но князь не предложил разделить трапезу, хотя раньше так делал частенько.

– Да, - наклонил голову еще ниже Безымянный, чувствуя, как краска стыда заставляет кожу щёк и затылка багроветь, словно ошпаренную кипятком.
– Торговец и погонщик не выдержали бы дороги в снегах, они были больны, и...

– Ни слова больше, - Коэн с сожалением посмотрел на бокал, потом на стену, и шумно вздохнул. В его синих глазах опасно плескались серебристые блёстки, как рыба в пруду.
– Это его слова. Я вижу их в твоей памяти. Позволь рассмотреть остальное.

Безымянный прикрыл глаза, вспоминая и позволяя своему брату, первому среди равных, заглянуть в воспоминания о пережитом плене среди мёрзлых скал севера, позоре пыток и еще большем позоре освобождения на границе со Степью. Чёртовы тхади подкрались незаметно, когда они спали в палатке, ожидая рассвета.