– И как только эта зараза добирается повсюду?
– пьяно рыгнул дварф.
– И не всех же берет, вот интересное дело. Мой народ болел долго, но мы так и не поняли, как заразились. Мы раньше строили склепы, усыпальницы для своих братьев, а потом начали безбожно сжигать, когда каменщики и зодчие не справлялись с заказами. А уж когда они сами отдали бороды предотцам...

На дварфа уставились несколько пар глаз.

– А действительно, он дело говорит, - сдвинулся поближе к Гурруну Ветрис.
– Как заражаются чумой?

Вопрос остался без ответа, но Лаитан кожей чувствовала, кого каждый из них хочет обвинить в болезни.

– Всему виной Посмертник, - вздохнул Гуррун и побрёл прочь, не желая оставаться посреди кладбища костей и гнили. Лаитан чувствовала, что к этой теме ещё вернутся, а пока сказала только:

– Надо найти место для ночлега.

– Деревня пуста, на стволах есть наросты, по которым можно забраться вверх, - сказал варвар.

– А этих испускающих клубы жгучего газа тварей ты сам затолкаешь на деревья?
– осведомилась Киоми. Ветрис с сомнением посмотрел на стадо ездовых животных.

– Уккуны могут сами о себе позаботиться, - Морстен, отошедший в сторону и пристально изучавший следы в траве, встал с колен, и отряхнул одежду совершенно обычным движением. Так мог бы поступить любой человек. И люди не ожидали, что Тёмный Владетель окажется так похож на них в повседневных привычках. Чем он и пользовался.
– Достаточно привязать их к деревьям, а корма им хватит до утра. Вряд ли бывшие обитатели будут протестовать, если звери немного попортят их полянку.

Властелин Севера подошёл к ближайшему ездовому животному, и размотал тонкую чёрную верёвку, обвивавшую до того мощную шею зверюги. Все остальные его спутники сочли этот шнурок элементом упряжи, но сейчас пристально и с недоверием глядели на то, как Морстен сноровисто протягивает едва заметную в сумерках нитку к могучему стволу дерева, и завязывает на охватившей ствол бечеве хитрый узел.

– И что, эта ниточка удержит эту тушу?
– сдвинув шлем на затылок, недоверчиво буркнул дварф, почёсывая лоб.
– А не порвётся? Может, две возьмёшь?

Гравейн поглядел на дело рук своих, и кивнул Гурруну:

– А ты попробуй разорвать. Если получится, тхади тебе памятник поставят. Из золота. Как самому сильному воину в мире, - и он издевательски ухмыльнулся.

Дварф, заворчав, взялся двумя руками в бронированных перчатках за тонкую верёвочку, и, ухватившись поудобнее, дёрнул её в стороны, в четверть силы. Но рывок вызвал только скрип волокон загадочной бечевы по металлу, и удивлённый возглас Гурруна. Напрягшись, он дёрнул ещё раз, и ещё. Потом начал тянуть, не обращая внимания на то, что кольчуга на его перчатках рассыпает искры и издаёт тонкий визг.

– Из чего эта дрянь сделана?
– хмуро разглядывая прорези в металле перчаток и разрезанные синеватые кольца тонкого плетения, спросил он улыбающегося Морстена.
– Я рву цепи толщиной в руку, но это... эта... Клянусь предотцами и Матерью-скалой!

– Верёвка достаточно прочна, чтобы удержать уккуна даже в снежный буран, - ответил Гравейн. Пощёлкав пальцем по натянутой, как струна, бечеве. Басовитый звук, извлечённый из неё, ему не понравился, и он занялся следующим зверем, пыхтящим в темноте и урчащим при прикосновении рук своего господина.
– Из запасов моего Замка. Большего я тебе не могу сказать, сам не ведаю, как она сделана.

Дварф, всем видом показывая, что не верит ни единому слову Тёмного, ушёл к месту, где ловкий Ветрис с безымянными уже скинули верёвочную лестницу с одной из древесных площадок вниз, а Морстен встретился взглядом с Лаитан. Киоми преданной тенью стояла недалеко от Матери Матерей, которая, обменявшись долгим взглядом с Темным Владыкой, ушла к поднимавшимся наверх людям их небольшого отряда.

Морстен посмотрел ей вслед, и затянул очередной узел. Ему показалось, что Лаитан хотела что-то сказать, но сдержалась в присутствии своей верной телохранительницы. "И почему? Не доверяет? Или тут что-то иное... Мне все больше хочется расспросить её с пристрастием, - подумал Гравейн.
– Или хотя бы просто расспросить. Допрос Матери Матерей возможен только в Замке..."

Когда разложили костёр в одном из домов, все собрались вокруг, готовясь ко сну и медленно пережёвывая запасы провизии властелина севера, позаботившегося об этом. Дварф сунул за пазуху свою флягу, которая изрядно опустела, рыгнул и уставился в огонь. Он переживал своё поражение от тонкой верёвки и постоянно шептал что-то про проклятую магию, мешающую честному дварфу померяться силой с какой-то бечёвкой.

– Странное место, - произнёс Ветрис, постукивая костяшками пальцев по зеленоватому дереву пола хижины.

– Чем же оно тебя привлекло?
– спросила Киоми.
– Люди могут жить и процветать в совершенно разных местах. Это ничем не хуже.

– Странно то, что тут вообще никого нет. Ни живых, ни мёртвых. Да и кости давно сгнили и потрескались. Словно чума прокатилась тут раньше, чем в Империи матери матерей и моей Долине.

Лаитан перевела взгляд на варвара.

– Ты хочешь сказать, досточтимый муж своего народа, что чума, пришедшая в моё царство, шла отсюда?

– Мы вообще-то шли не сюда, а к Соленморью, - подал голос дварф.