— У тебя, кажется, давление, — сказала Наталия, встретив Люсю по дороге в кладовку, куда она шла, чтобы проверить запасы еды. — Ты здорова?

— Да, абсолютно, — пробормотала Люся и поспешила скрыться за дверью ванной комнаты. Заперевшись в ней и пустив воду, она повернулась к зеркалу и посмотрела на себя, чтобы найти хотя бы чисто внешние признаки того, что произошло с ней сегодня ночью, а именно: она стала женщиной. И это в двадцать пять лет! Лицо как лицо, плечи как плечи… И только глаза как будто стали больше, возможно, они удивлялись каким-то внутренним переменам, происшедшим в ней несколько часов тому назад. Как жаль, что рядом нет Валентина, что они теперь просто вынуждены будут прятаться и делать вид, что их ничего не связывает. Вспоминая его объятия, она содрогалась только при одной мысли о том, что это может повториться и на следующую ночь… И еще, еще… Хоть бы Вязовку и вовсе завалило снегом… Чтобы их никогда не нашли.

— Люся? Ау! Сколько можно занимать ванную? Завтрак давно на столе, — услышала она спокойный и как будто далекий голос Наталии и усмехнулась. «Завтрак готов… Она еще и завтраком покормит… Райская жизнь, ничего не скажешь…»

Когда она выходила из ванной, то больше всего боялась столкнуться с Валентином. От того, как он посмотрит на нее, зависит, возможно, и вся ее дальнейшая жизнь…

Она распахнула дверь и действительно налетела на Валентина. Он успел подхватить ее и как-то быстро приобнять, чтобы приблизить к себе и спросить шепотом, дыша в самое ее ухо:

«Ты как?» Она почувствовала, как кровь вновь прилила к лицу, и, вздрогнув от той нежности, которую только что ощутила, прикоснувшись к нему, ответила:

— Все хорошо… Доброе утро…

— Мне надо вам кое-что сообщить, — веселым и бодрым голосом заявила Наталия (по ее тону Люся тотчас поняла, что она ни о чем не догадывается). — Дело в том, что у нас кончился хлеб. Все, что мы привозили из города, практически растаяло, как мартовский снег. Я предлагаю отправиться в магазин. Кто со мной?

— Я! — хором ответили Люся и Валентин, которые, испытывая угрызения совести, решили внести свою лепту в решение хозяйственных вопросов.

— Отлично. Тогда одевайтесь и пойдем.

Заперев дом, они выбрались по расчищенной Валентином узкой дорожке за калитку. Здесь уже кипела жизнь. Черные фигурки людей двигались, как в анимационном кино. Смешной и неуклюжий до безобразия трактор пытался расчистить центральную улицу, но почему-то вращался вокруг своей оси. Больше всего черных фигурок было в конце улицы, где, по словам Люси, и находился продуктовый магазин.

— Хлеб привезли…

— Откуда, ведь ничего же не ходит?

— Из пекарни, а она на соседней улице.

Вовремя мы идем.

Они втроем зашли в магазин — новое кирпичное здание с нелепо оформленной витриной (вырезанные из жесткого картона желто-коричневый калач на вышитом рушнике и стилизованная бутылка с молоком) — и увидели небольшую очередь.

— Вон, — успела шепнуть Люся, показывая взглядом на стоящую в самом начале очереди светловолосую, в пуховом, спущенном почти на плечи, платке и в короткой каракулевой шубке женщину, — Надя, та самая, которая нашла Ларису..

Между тем в магазине оживленно обсуждали последние новости. Одна пожилая женщина рассказывала, что якобы в Вязовку приехал участковый Ушаков, который ездил в райцентр за экспертом, но не застал того дома и вернулся с инспектором уголовного розыска районного отделения милиции Самсоновым, чтобы взять Аржанухина.

— Ну и что, взяли?

— А чего его брать-то? Он спал дома, как миленький. Схватили, стали обыск делать и нашли пакет с чем-то, я не знаю… С уликами, вот. Говорят, что у него руки все порезаны и голова разбита. Он с похмелья страшного…

Заперли его на складе в заготконторе и теперь дежурят по очереди.

— Столько снегу выпало, как же они добирались до райцентра и обратно?

— На снегоходе.

— А из города никто не приехал?

— У них же снегоходов-то нет…

Наталия, прислушиваясь к разговору, поняла, что местный участковый и инспектор уголовного розыска районного масштаба дежурят у Аржанухина до приезда Селезнева и Ведерникова и что, когда те приедут, перехватывать их надо будет именно в заготконторе.

Обед они готовили вместе с Люсей. Валентин колол дрова для камина. Большую часть своего времени он проводил с Джеком, разговаривая с ним и пытаясь подружиться. Он, казалось, совсем не замечал женщин и жил какой-то своей отдельной жизнью. Валентин не брился, ходил расхристанный, веселый, и по его виду нетрудно было догадаться, что он счастлив. Деревенский воздух явно шел ему на пользу, в отличие от Наталии, занятой мыслями об убийствах и в силу своего характера не знающей покоя нигде и никогда, и Люси, находящейся в постоянном напряжении, связанном с ночным свиданием. И если Наталия подсознательно ждала приезда Ведерникова и Селезнева и для того, чтобы не пропустить их приезд, то и дело бегала в заготконтору, чтобы справиться об этом у толстого краснощекого Ушакова, то Люся ждала каких-то знаков внимания со стороны Валентина. Но тот даже во время кратковременных отлучек Наталии из дома делал вид, что не замечает Люсю, чем доводил ее до слез…