Бонд, сохраняя спокойное выражение лица с несколько отстранённой, не касающейся глаз улыбкой, лихорадочно просчитывал варианты. Суперагент, верный своим привычкам, заранее присмотрел несколько мест, в которых можно было бы спрятать тело, но он никак не предполагал, что это тело придётся тащить аж из кабинета зельеделия, практически через всю школу.

— Куда ты дел украденные у меня ингредиенты? — зашипел Снегг, глядя юноше прямо в глаза. — И что ты сделал с моей волшебной палочкой, Поттер? Я запомнил ощущения, с которыми ты выкрутил у меня волшебную палочку на кухне Блэков. Именно таким же образом меня лишили палочки, когда кто-то невидимый ограбил мой кабинет. И ведь у тебя есть мантия-невидимка. Бритва Оккама указывает на тебя, вор! А главное — что с тобой делали? Откуда взялась та невыносимая боль, которую я прочувствовал в конце прошлого урока? И что это за существо с железными зубами, которого ты хладнокровно сбросил навстречу неминуемой гибели в воспоминании, которое я выудил из тебя сегодня? Поттер никогда, никогда не видел и уж точно не испытывал ничего подобного!

Снегг перевёл дыхание, снова вытер рот и наклонился поближе к Джеймсу:

— Так кто же ты, тот, кто носит личину Поттера?

Бонд улыбнулся, не обнажая зубов, и сжал пальцы, парализуя руку преподавателя.

— Я тот, кто пришёл уничтожить Тёмного Лорда.

— Это радует, — прошипел Снегг, пытаясь вывернуться из захвата.

— И всех, кто попробует остановить меня на этом пути, — зубы коротко блеснули. Пальцы сжались сильнее.

— Уффф… Я всё понимаю, но моя рука…

— И всех, кто попробует мне мешать, — губы Джеймса растянулись в угрожающем оскале. Подушечка большого пальца терзала нервный узел; рука Снегга онемела, слово от ударов электрическим током.

— М-м-м… Мистер Поттер… Разрешите…

— Послушай меня, ты, Северус [322] , — Джеймс сжал пальцы ещё сильнее. — Я Гарри Поттер. Запомни это. Но я не только Гарри Поттер.

Снегг вновь попытался выскользнуть из захвата. Бонд с лёгкостью пресёк эти жалкие попытки.

— Понимаешь ли, — вдохновенно врал Джеймс, — в прошлом июле на меня напали дементоры. Я уже об этом говорил, да? Ну так вот, никому не удавалось пережить поцелуй дементора. Не удалось и мне. Тридцать первого июля девяносто пятого года моя душа была высосана дементором, и я умер. Помнишь всю ту боль, которую ты прочитал в моей памяти? Теперь ты знаешь, каково это, — умирать. Честное слово, я искренне не рекомендую это занятие.

Джеймс вздохнул. Бонд помнил, что легилимент может почувствовать, когда ему врут. Конечно, Снегг рассказывал об этом применительно к Волан-де-Морту, но суперагент был не настолько наивен, чтобы решить, будто этой способностью обладает исключительно Тёмный Лорд. Вполне возможно, что любой мало-мальски способный легилимент может отличить правду от лжи. Поэтому Джеймс был абсолютно искренним, он тщательно следил за тем, чтобы не произносить ни единого слова лжи. А если его слова будут поняты или интерпретированы неправильно, то тем хуже для интерпретатора; Джеймс не собирался нести ответственность за чужие выводы. Например, суперагент только что говорил о боли и о процессе умирания под пытками в северокорейском концлагере, и не его вина, что профессор зельеделия свяжет эти предложения с предыдущим и решит, что речь шла о смерти от поцелуя дементора.

— А потом я пришёл в себя. Новый, обновлённый Гарри Поттер. С новыми умениями, с новыми способностями. И с новым знанием. Я не могу сказать тебе больше, но, уж постарайся поверить, миссию очистить Британию от Тёмных Лордов на меня возложили силы намного более значительные, чем Корнелиус Фадж или Альбус Дамблдор. Более высокие, чем ты можешь себе представить.

Говоря это, Джеймс ничем не рисковал. Он совершенно точно знал, что маг, выросший в магическом обществе и не интересовавшийся маглами, не мог представить себе руководительницу MI6.

— На меня была возложена миссия, — повторил Бонд, выделяя голосом каждое слово. — Миссия по выявлению и уничтожению угрозы для Британии. Я должен спасти людей, простых жителей, которые вовсе не заслуживают жизни под пятой Тёмного Лорда. В первую очередь тех, кого вы называете маглами, а пославшие меня силы называют людьми и ценят много выше вас, магов. Не нас, Северус, вас. И я выполню своё предназначение. Так, как я считаю нужным, и тем способом, который я сочту нужным. Не считаясь с жертвами. Мы поняли друг друга?

— Но как это связано с моей волшебной палоч..? Кх-х-х… Да, поняли… — прохрипел Снегг.

— Я убью Волан-де-Морта, — медленно произнёс Бонд, уставившись в глаза профессора с расстояния меньше фута. — А потом я убью Дамблдора, потому что он представляет собой угрозу не меньшую, чем Волан-де-Морт. Я уничтожу Фаджа, потому что это мелкий, недалёкий прыщ, недостойный возглавлять магов Британии. Я ещё не решил, убью ли я Амбридж. Насчёт тебя я тоже пока сомневаюсь. Если ты собираешься мешать мне, скажи, и я решу этот вопрос прямо сейчас.

Снегг дёрнулся, но болевой приём надёжно удерживал его на месте.

— Даже не думай о том, что старикашка сможет тебя спасти, — прорычал суперагент, притягивая к себе зельевара и стараясь не обращать внимания на стойкий аромат засаленных волос. — Я уже сталкивался с Дамблдором, и вышел из битвы победителем, а он лишился бороды и воспоминаний. И я без колебаний убью любого, кто хотя бы задумается о том, чтобы мне помешать! Ну, на чьей ты стороне?

— Отцепись от меня, отродье Джеймса Поттера! — взревел Снегг и рванулся. В руках суперагента остался рукав мантии, Северус вскочил на ноги, поднимая свою волшебную палочку. Джеймс рухнул на спину и закатился под стол, после чего пинком опрокнул его, создавая баррикаду между собой и Снеггом. Взмах левой руки высвободил палочку из силовой кобуры, в правой Бонд сжимал пистолет.