— Как вы можете такое говорить?!

Бинди Би уже взялась за принесённый завтрак, и, жеманно отставив мизинец, отщипывала виноград от грозди и отправляла в рот.

— А что? — пожала она плечами на вопрос Ангелики. — Старый хрыч действительно погано выглядел. Даже странно, как из него песок не сыпался.

— Вы не смеете так говорить! Он же человек!

— Был, — со злорадной усмешкой поправила Б инди Би.

— Ну знаете!..Вы людей ни во что не ставите! — вспыхнула Ангелика.

— Люди-сброд. Почему Бинди Би должна во что-то их ставить?

Ангелика не желала слышать подобных речей и поспешно покинула комнату. Теперь она уже жалела, что вызвалась помочь с завтраком.

— Что, допекла? — поинтересовался Потсдорф, когда Ангелика, вся красная от злости, вылетела в коридор. — Это она может.

— Как вы можете её терпеть? Это же невыносимо!

— Такова моя карма, — с мученическим видом изрёк актёр и задумался:- Правда, я уже подумываю бросить эту истеричку. Она мешает моему гению. Хотя что это я говорю? Она ответит за все убийства, которые совершила.

— Почему вы так сразу от неё отказались? Может быть, она совсем не виновата.

— Шприц, — ответствовал Потсдорф, подняв палец. — Шприц, найденный в её ванной, это, милочка, весьма весомое доказательство. Меня так просто не обманешь, о да.

И он многозначительно покивал головой.

— Эх вы!.. — только и сказала Ангелика, уходя.

— А что я? — пожал плечами Потсдорф. — Каждый выживает, как может, дорогуша, — сказал он вслед, но Ангелика не оглянулась.

После того, как Райне открыл свои чувства, они не возвращались к этой теме. Райне верно расценил молчание Мари. И он не устраивал сцен и не спрашивал о Бейкере, хотя заметил явную симпатию англичанина. Рудольф Райне оказался настоящим аристократом-не только по внешнему виду. И Мари также не затрагивала этот вопрос. Они молча договорились больше не разговаривать на эту тему.

Ещё до завтрака француженка столкнулась с Ангеликой. Модель несла полный поднос и сказала, что это завтрак Бинди Би. Мари опасалась, что Ангелика задержится у певицы и не успеет к завтраку, но когда все сели за стол в зале, модель уже была на месте.

После завтрака Мари отправилась в библиотеку. Книга всегда успокаивала её, давала пищу для размышлений, дарила новые идеи — а идей как раз в последнее время совсем не было. Не давали покоя убийства, с завидной регулярностью происходящие в замке, а также то, что до сих пор неизвестно, кто убийца. Может быть, хоть книга поможет расслабиться?

В библиотеке никого не было. Мари медленно прошлась вдоль книжных шкафов, рассматривая книжные корешки и решая, что взять почитать.

Внезапно знакомая фамилия бросилась в глаза. «Франц Фредж» — было написано на коричневом корешке. Выходит, у баронессы есть работы физика?

Мари вытащила книгу и торопливо раскрыла на первых страницах. Биография, биография — здесь должна быть биография! И хотя она читала книги физика, на биографию не обращала внимания и даже не интересовалась ею, что теперь считала полным безрассудством. Она же журналистка, она должна обращать внимание на всё, вплоть до малейших мелочей…

Мари торопливо читала и не заметила, как дверь тихо открылась. Она не услышала, как подкрались сзади…

Ди-Ди продолжала капризничать. Сидя на бархатной алой подушке, она заливалась отчаянным лаем и не хотела идти на руки, как повелитель моды ни упрашивал.

— Ди-Ди, сокровище моё, почему ты не идёшь к своему хозяину? Это же я, Ди — Ди!

Но вместо того, чтобы милостиво разрешить взять себя на руки, Ди-Ди продолжала лаять.

— Не надоело ещё? — поинтересовалась Габи у собачонки, но Ди — Ди продолжала лаять.

Руппрехт кинулся к собачонке, но та не далась и лаяла всё сильнее.

— Да она же бледная! — вскричал повелитель моды.

— Вот ещё, — сердито сказала Габи. — Собаки не могут бледнеть.

— Но она действительно бледная! И кашляет как — то надрывно. Что с ней, Габи? Посмотрите, что с ней!

— Ничего с вашей шавкой не случилось. Просто надорвалась от кашля, — неумолимо отвечала Петри.

Повелитель моды был так встревожен, что не замечал странных взглядов Габи. Она смотрела на собачонку так, словно что — то ждала от неё. А Ди-Ди заливалась так, как никогда, а под конец закашлялась, совсем как человек, и замолчала.

— Ди-Ди? — испуганно спросил повелитель моды.

Ди — Ди тошнило. Она запачкала всю подушку, испачкалась сама, но тошнота не прекращалась. Повелитель моды бросился к своему сокровищу и — Габи стало дурно — схватил собачонку на руки.

— Дорогая моя, что случилось? — испуганно спрашивал он. — Что с тобой, сокровище моё? Габи, сделайте что — нибудь! Я же знаю, вы можете! Не видите, ей плохо… Габи!

Габи бросилась за лекарствами, а повелитель моды, продолжая держать собачонку на руках, ходил по комнате и как мог успокаивал своё сокровище. Когда Петри вбежала в комнату, она остановилась, оцепенев.