Ожог подбежал к турели, остановился прямо под ней. Ствол накренился, однако конструкция не позволяла ему повернуться вертикально, и он обстреливал полукруг у ног долговца. Тот отбросил похудевшую, дырчатую плиту — пулемет довернулся следом. Расстегнув пряжку, Ожог сдернул с себя ремень, сделал петлю и накинул на ствол, который, превратив обломок в серую труху, поехал вверх, стреляя по засевшим в конце коридора.

Ожог повис. Ствол продолжал плевать огнем, со скрежетом кренясь вниз под его весом. Поворотный механизм крякнул и сломался, пулемет рывком сдвинулся, кроша бетонный пол. Ремень пополз вниз, но Ожог, прежде чем соскочить, вскинул руку с гранатой. Сжимая одной рукой концы ремня, он другой всунул ее в узкий просвет между верхней частью турели и потолком, где жужжали, вращаясь, шестерни подъемно-поворотного механизма.

— Ложись! — крикнул капитан. Спрыгнув, он бросился в глубь коридора, в противоположную от ствола сторону.

Граната взорвалась. Турель со скрежетом наполовину выворотило из гнезда, ствол безжизненно повис, выстрелы смолкли. Лесник, потом Винт, Костя и пулеметчики подняли головы. Из глубины коридора показался Ожог. Лесник, обернувшись, потряс девушку за плечо.

— Слышишь меня?

Настька качнула головой, моргая, потерла виски.

— Что с Маркеловым?! — крикнул капитан, приближаясь.

Винт был уже рядом со снайпером. Тот лежал на спине, уставившись неподвижным взглядом на быстро темнеющее небо в проломе.

Десантник присел на корточки рядом, ладонью провел по лицу, с которого смерть так и не стерла детского удивления, закрыл веки.

— Возьмите у него из рюкзака тротил и патроны, — велел Ожог, останавливаясь рядом.

— Так у него снайперские, нам не нужны, — прогудел Кабан, поднимаясь из-за кучи земли.

Костя осторожно перевернул тело на бок, достал из рюкзака два брикета взрывчатки, протянул Жарику. Тот засунул их в жилет.

— Эк его поджарило, — пробормотал здоровяк, потирая низкий лоб. — Че-то оно так… глупо получилось совсем.

Костя негромко произнес:

— Маркелыч после этой операции уходить из Зоны собирался. Домой написал…

Винт оглянулся, посмотрел на выглядывающую из-за плеча Лесника девушку.

— Ты чего молчала? — грубо спросил он.

— А что я должна была сказать? — растерялась Настька. Ей до слез было жалко румяного толстяка, который понравился девушке больше всех в отряде. И ведь правда — очень это вышло неожиданно и… глупо. Если только смерть может быть глупой.

— А я знаю?! — крикнул десантник. — Для чего мы тебя взяли?

— Отставить разговоры! — приказал Ожог. — Кабан, идешь первым. Винт — второй. Потом я, за мной девчонка и сталкер. Жарик, Костя, прикрываете. Пошли!

— Маркелыч тоже был вторым, — пробормотал Винт, сматывая кольцами веревку.

Степан с Рамиром подбежали к роще.

— Туточки оно, осторожней, — мужик потянул сталкера за рукав, оттаскивая от ямы. Дед Пахом, куривший на краю, поднялся, последний раз глубоко затянулся и кинул вниз хабарик.

— Да вижу я, — Цыган дернул локтем, стряхивая руку Степана, шагнул к провалу. — Так что, туда мне, а, дед?

Старик тихо засмеялся.

— Зря я, что ль, с тобой пил, Цыганчик? — он потыкал вниз скрюченным пальцем. — Ты глянь, глянь!

Покосившись на него, Рамир заглянул в провал и увидел лежащего лицом кверху толстяка.

— Они туда как сунулись, их сразу и накрыло, — пояснил Пахом, потирая ладони. — Идем? Лучше тебе другим ходом спуститься.

— А Настя? — спросил Цыган, отворачиваясь от мертвеца.

— У нее спасителей шесть человек осталось, — улыбнулся дед. — А нам в сторонку чуток отойти надо, больно тут место опасное.

— Ладно, веди.

— А магазин-то как? Степан замахал руками.

— Взорвали!

— Совсем? — хихикнул старик.

— Ты шта! — племянник его схватился за жидкие волоса. — Дыру сделали, ровную, шта твоя дверь. Спец парень, ага. Быстро, как полстопаря опрокинуть…

Поправив на плече карабин, дед Пахом поманил Цыгана за собой и углубился в рощу.

— Туточки недалече, — сказал он. — Дюжинка шагов, только под ноги поглядывай, милок.

«Дюжинка» оказалась пятьюдесятью метрами. Раздвигая руками кусты, старик пояснял:

— Группировщики все равно не пролезли бы. И толстяк ихний, и пулеметчики — крупняк, а дыра небольшая совсем. Даже ты, может, не вместишься… — старик, обернувшись, с сомнением окинул взглядом Рамира. — Вот она, постой-ка.

Они остановились. Следом, ломая ветки, ахая и охая, неуклюже пробирался Степан.

— Тихо ты! — шикнул старик. Племянник, прикрыв ладонью рот, шагнул в сторону, чуть не упал, зацепившись за сук, и обхватил кривую ольху. Пахом кивнул Цыгану, поднял ветви развесистой бузины. Под ними обнаружилась узкая дыра, окруженная густой травой. Старик присел, вынул из-за пазухи фонарик и посветил внутрь. Рамир наклонился над отверстием. Желтый луч выхватил из темноты скол бетонной плиты и уходящий во мрак железный трос.