– Они есть, – ответил разведчик, все еще пребывая в возбужденном состоянии, – вот, – с этими словами церэушник залез в поясной футляр, извлек из него мобильный телефон, выдвинул экран и начал жать командные кнопки. Ни кадров видеосъемки, ни даже намека на какую-то фотографию на дисплее не появилось. Телефон был мертв. – Вот паразиты! – остервенело взвизгнул Швайнштайнгер. – Все отключили! Даже мобильник!

– Да кто и что отключил-то? – Сайрус тронул разведчика за плечо.

– Все, – отрезал церэушник, – все отключили. Всю электронику, все электричество… – Он быстро написал на бумаге позывные и сунул их командиру, потребовав: – Обеспечьте связь. Немедленно.

Ричардсон безразлично пожал плечами и положил код перед офицером секретной связи. Чего зря тратить время на то, чтобы привести подельника в чувство? Сейчас он и сам обо всем расскажет.

Так оно и вышло. Получив канал связи, Швайнштайнгер стал довольно сбивчиво докладывать:

– Говорит агент шестнадцать два ноля восемь. Информация повышенной степени важности. Примерно около двух часов назад нас атаковала русская подводная лодка. Секретная, – церэушник на минуту замолчал, видимо, давая время осмыслить информацию на том конце связи. – Как атаковала? – ожил через минуту Швайнштайнгер. – Подкралась совершенно незамеченной и с помощью выдвижной антенны каким-то излучением отключила на корвете и китобойном судне все электрические приборы – от генераторов до обычных лампочек. Откуда известно, что русская? А чья же еще? В мире всего три-четыре страны, способных создать такую технологию. А кому, кроме русских, могло понадобиться болтаться в северных широтах, да еще в том самом районе, где ими же проводились глубоководные исследования хребта Ломоносова? Не китайцам же… Нет, никаких опознавательных знаков, надписей или еще чего-то, что могло бы указать на принадлежность субмарины к какой-либо стране, я не увидел. Ну и что из того? Ясно же как белый день, что это русские. Зачем еще кому-то атаковать нас и похищать батискаф? Причем русский батискаф! Был бы китайский… Да, и я так думаю. Доказательства? Нет, никаких фактов, кроме свидетельства очевидцев. Лодку и экипаж видели почти все члены команды китобойного судна, но идентифицировать точно нельзя: разговаривали на хорошем английском, знаков отличия или еще каких-нибудь надписей на форме не было. – Швайнштайнгер снова замолчал и жестом попросил дать ему попить.

Старший помощник поставил перед ним стакан с холодным чаем.

– Я не знаю, – внезапно продолжил церэушник, едва не поперхнувшись. – Пытался снять субмарину на камеру мобильного телефона, но ничего не вышло. Я же говорю – все вышло из строя, вплоть до электронных наручных часов. Как выглядит? Небольшая, около двадцати, двадцати пяти метров… Чем покрыта? Какими-то мелкими пластинами, которые очень напоминают рыбью чешую. Разве что только не такую блестящую. Пожалуй, вот и все. Да, и торпедные шахты есть, и небольшая носовая артиллерийская или ракетная установка. Конечно, я все изложу в рапорте. Опросить команду китобойного судна? Понял. Да. – Швайнштайнгер снял с головы наушники и протянул командиру. – Вас.

– Командир Сайрус Ричардсон, – представился моряк, – с кем я разговариваю? – Выслушав ответ, капитан недружелюбно усмехнулся. – И что же вы хотите мне сообщить? – Сайрус минуту помолчал, суровея лицом, после чего ледяным тоном ответил:

– Извините, сейчас не война, чтобы топить чьи-то корабли. Пусть даже русские. А насчет приказа – это не ко мне. У меня свои командиры и свои приказы. А пока что мне поставлена задача не преследовать неизвестную субмарину, а следовать на базу в Туле. К тому же наша лодка серьезно повреждена. Так что – извините. Свяжитесь с моим начальством. Надеюсь, вы знаете с кем. Конец связи. – Сайрус снял наушники и глянул на своего компаньона. Швайнштайнгер был вне себя.

– Ты что, Ричардсон, отказываешься выполнять приказ? Это дело государственной важности!

– Повторяю, – так же холодно повторил моряк, – это не мои командиры, и ставить передо мной задачу не в их власти.

– Ты не понимаешь, – горячился церэушник, – эту лодку надо обязательно захватить, взять образцы покрытия и все такое прочее. Это же абсолютно секретные технологии! Представь, что может сделать одна русская подводная лодка, обладающая такими характеристиками. – Швайнштайнгер широко жестикулировал, возбужденно размахивая руками. – Причем не такой мелкий экземпляр, а настоящий боевой подводный крейсер. Он же в одиночку потопит весь наш флот!

– Ничем не могу помочь, – пожал плечами командир, – сожалею…

– Корвет и китобойное судно вышли на связь, – негромко доложил старший помощник.

– Есть шумы холостого вращения винтов маломерного буксируемого судна, – сообщил акустик, покручивая лимб настройки.

Ричардсон подошел к дисплею, глянул на зигзагообразную, похожую на электрокардиограмму линию и сурово произнес:

– Слушайте внимательно, офицер. – Сайрус выразительно глянул на акустика. – Не надо путать шумы. Это характерные звуки флуктации у кромки айсберга. Господин Швайнштайнгер, – командир обернулся к церэушнику, – мы идем в Туле. Вы остаетесь с нами или возвращаетесь на свой корабль? Судя по всему, сейчас он в полном порядке.

Не говоря ни слова, представитель Лэнгли вышел из помещения.

– Им бы только в войнушку поиграть, – мрачно пробормотал Ричардсон, наблюдая за тем, как в направлении китобойного судна отчалила моторная лодка. – Дай только волю… – Он глянул на старпома и тихо произнес: – А ведь, пожалуй, это те самые русские, которые нам жизнь спасли. Как думаешь? – в ответ офицер молча кивнул. – Во-о-о-от, – удовлетворенно протянул Ричардсон, – а этот бурундук: «Догнать! Потопить!» – И на боевом посту № 1 впервые за долгие годы раздался заразительный, искренний смех.

«Идиот! – возвращаясь на борт китобойца, Швайнштайнгер все еще горячился, вспоминая разговор и поведение Ричардсона. – Какие эти военные все-таки болваны! Безмозглое, тупое создание. Имей он хоть капельку ума, сразу понял, чем может обернуться захват русской субмарины. Это и награда, как национальному герою, и пожизненная огромная пенсия, а этому идиоту – еще и повышение в звании. Плюс, когда вернули бы батискаф, дополнительно и от Говарда перепала бы кругленькая сумма. Что еще надо? Живи только и радуйся. Ладно, не хочет этот болван быть адмиралом – его, как говорится, дело. Даже и лучше. Минус один нахлебник-компаньон. Таких помощников на пушечный выстрел нельзя подпускать к делам. Сам чуть не погиб, лодку едва не угробил, да еще и всю так хорошо спланированную операцию мог провалить. Не выйдет. Не допущу. Мы пойдем другим путем».