Варя понимала, что слушать чужие разговоры - не комильфо, но деревенская акустика не оставляла ей выбора. Она подошла к двери, распахнула ее и обратилась к Светлане:

– Мне не нужен дом Зинаиды Федоровны. И на детей я трачу только свою зарплату. Не волнуйтесь, я их не оставлю здесь. Если Вы решите меня уволить, я заберу их с собой.

– Что Вы, Варвара, Вас никто не собирается...
– нерешительно попытался вставить слово Михаил.

– И с какой это стати ты их заберешь? При живой-то матери? А? У тебя нет никаких прав.

Варя смотрела на катышки помады в уголках рта своей обвинительницы.

– Это мое дело. Не Ваше. Хозяйка дома - Зинаида Федоровна, и пока она позволяет, дети будут здесь. Если хотите, я могу доплачивать и за электричество, которое на них уходит.

– Стоило делать это с самого начала!

– Свет, ну чего ты, пусть побудут пока...
– Михаил тронул жену за локоть, но та тут же с отвращением сбросила с себя его руку.

– «Ну-ну», - передразнила она его.
– Только и можешь ныть. Убожество! Вези меня домой, ни минуты здесь не останусь. Наверняка от них здесь повсюду вши.

Она демонстративно прошагала по комнате.

– Всего Вам хорошего, мама, - ехидно сказала она свекрови и вышла в сени.

Там от ее сапог с подрагивающим хвостом отходил Кузя. До сих пор Варя ни разу не видела, чтобы он метил в доме. Наверное, готовился к особому случаю.

– Ты посмотри, что он натворил! Вот мразь!
– она замахнулась тапком, но промазала.

Кот невозмутимо вспрыгнул на подоконник, оттуда на шкаф, улегся, вытянул вверх заднюю ногу и принялся ее вылизывать.

– Не дай тебе Бог пережить хозяйку, вот уж не дай Бог! Я тебя лично сдам на живодерню, - женщина брезгливо натянула подмоченный сапог за неимением другого выхода, схватила сумочку и выскочила из дома.

Через мгновение хлопнула дверца автомобиля. Михаил устало поплелся за супругой, и вскоре его машина, брызнув снегом из-под задних колес, выехала на проселочную дорогу. Варя привела детей обратно в комнату.

Зинаида Федоровна сидела за столом. Глаза у нее покраснели, но она не плакала. Девушка наклонилась и обняла ее.

– Простите, - прошептала она.
– Простите. Я постараюсь что-нибудь придумать.

– Ты здесь ни при чем. Неужто я б их бросила. Да я б и не дошла до Наташки, Бог ей судья, ничего б и не знала. Ребятишки бы пропали. Мне обидно, что Мишаня слушается ее во всем, гадину эту, Светку.

– Любит, наверное.

– Да где там! Он Любашку раньше любил. Со школы. Потом в армию ушел, она, как водится, хахаля завела. Тот ее и обрюхатил. Ну, расписались, как положено. А Мишка мой до того обиду затаил, уехал в Москву, на комбинат устроился, и вот Светку сразу подцепил, она бухгалтершей там была. Погуляли немного, поженились. Она-то в него втюхалась по уши, а он, видать, так Любку и не забыл. Кто ж такое прощает? И детей у нее не просит, и сюда таскается. Семью рушить не хочет, вот и терпит, а она вся в злобе. Обидно ей, поди.

Варе стало даже жалко эту Свету. Хуже нет, чем быть нелюбимой. Каждого может ожесточить. Но в чем-то она не ошиблась: у Вари не было никаких прав на детей. Пока над ней висела проблема с Газиевым, им грозила опасность. Никто не знал, на что он мог пойти, чтобы отомстить. У Вари не было ни жилья, ни постоянной работы, и шансы получить опеку над детьми после суда о лишении родительских прав были ничтожно малы. Поэтому она страшно боялась обращаться в государственные органы: ребят могли забрать в детский дом.

К несчастью, до того, как ей удалось придумать хоть какую-то стратегию, в органы сбегала невестка Зинаиды Федоровны. В понедельник к ним нагрянули представители опеки с участковым. Они осмотрели соседский дом, зафиксировали отсутствие матери и приняли решение изъять детей.

Старушка плакала, умоляла дать отсрочку, Варя уговаривала и требовала, вцеплялась в полицейского, висела у него на руке. Из нее словно вынимали внутренности одну за другой, а она могла только смотреть.

– Господин полицейский... Начальник... Простите, я не знаю, как правильно... Они под надежным присмотром. Посмотрите, они чистые, умытые... Им здесь лучше, понимаете? Я сама была в детском доме, я точно знаю. Я оформлю все документы.

– Девушка, отойдите от меня. Не вынуждайте применять силу, - дохнул рыбным запахом представитель правопорядка и облокотился на печку.

– Послушайте, - Варя кинулась к крупной женщине с тонкими нарисованными бровями.
– Они ко мне привыкли. Мы уже учим буквы. Катюш... Вот, букварь, видите?

Она лихорадочно брала с подоконника детские книжки и альбомы с рисунками.

– Это снеговик, мы рисовали...

– Что Вы от меня хотите?
– дама раздраженно повела плечами: ей явно неудобно было сидеть за столом в тесном зимнем пальто.
– У нас есть инструкция. Есть закон. Вы - родственники?