– И что было потом?

– Он умер, – вздохнула она.

– Кто умер? – Не понял я.

– Он, – ответила она.

Ну что ж, мы хорошо знаем, что Иисус Христос не умер на кресте. Да, я встречал когда-то ересь, последователи которой именно так и утверждали, но я не допускал, чтобы вампирша когда-либо имела контакт с проклятыми богохульниками. По-видимому, мгновенный обморок она приняла за смерть, ибо было хорошо известно, что наш Господь висел на кресте в течение многих часов, прежде чем решил сойти во славе и покарать своих гонителей.

– Тогда я упала... – Она снова надолго замолчала.

– И что было дальше?

– Я была окружена светом. Я слышала прекрасный голос. Поток... – Она внезапно прервалась и только тяжело дышала мне в шею.

– Поток? – Переспросил я.

– Ко мне плыл светлый поток... Змей и голубка! А потом, – она вздрогнула всем телом, – тьма и кровь!

Я аж вздрогнул, такая сила была в её крике. Она отстранилась от меня, и я увидел, что её лицо исказилось гримасой боли и ужаса.

– Везде кровь! Тьма! Нет больше света! Нет! Темно, темно, страшно! А ведь мы сотканы из света! Он обещал! После Его смерти, это мы...

– Шшш... – Я решил снова её обнять. Она тряслась, словно стоя под порывами ледяного ветра.

– Он поссссмотрел на меня, – прошипела она со злостью.

– Ты же говорила, что он умер, – сказал я спокойно.

– Он умер, а тот новый посмотрел! Тот другой! Я упала! Я упала в обморок!

Неужели она имеет в виду одного из разбойников, которых распяли вместе с нашим Господом? Но, гвозди и тернии, при чём здесь разбойники!? Зубы вампирши застучали так, словно кто-то с невероятной скоростью бил костью об кость. Она обняла меня руками, а ногами обхватила мои бедра. Стиснула меня так сильно, что я почувствовал, как скрипят мои ребра. Она перестала дышать. Я не мог пошевелить руками, не мог даже крикнуть и меня начал охватывать ужас. Я оттолкнулся со всей силы ногами от пня и перевернулся. Я упал на девушку, которая вдруг ослабила хватку и обмякла. Я выдрался из её рук и отошёл в сторону. Долго восстанавливал дыхание, потом пощупал ребра. Они болели, но, к счастью, она не успела мне их сломать. Я смотрел, как она лежит на траве, и не мог понять, откуда в этом ужасно худом теле берётся столь необычная сила. Я подошёл и склонился над ней. Она была без сознания, судорожно, хрипло дышала. У неё были бледные губы, глаза закрыты. Я поклялся себе, что в следующий раз буду более осторожен, поскольку боялся, что ещё одного подобного нападения я могу уже не пережить. Самое страшное, что я знал, что девушка не властна над собой, над своим поведением и над своей силой.

Что из того, о чём она говорила, было реальным воспоминанием, а что бредом или фантазией больного ума? Действительно ли она была на Голгофе в то время, когда распинали Господа нашего? Да, я верил в это, несмотря на то, что разум отказывался верить. Ибо люди не живут тысячу пятьсот лет! Может, она и Хаустоффер были просто демонами неизвестного типа? А может, злые силы обещали им купание в потоках света, чтобы потом злонамеренно наложить кровавое проклятие? Что ж, наверняка, в замке барона Хаустоффера мне легче будет найти ответ на эти вопросы. Быть может, дворянин вспомнит что-то из этого страшного и прекрасного дня, хотя он утверждал, что напился, заснул и пропустил Сошествие Господа нашего.

Я взял девушку на руки и положил на одеяло. Я вгляделся в её лицо и задумался, действительно ли скрытые под закрытыми веками глаза видели Иисуса Христа, Триумфатора и Освободителя? Я всё больше сомневался, стоит ли везти её в замок Хаустоффера. Возможно, для неё лучшим местом был бы монастырь Амшилас? Я, однако, поймал себя на мысли, что не хотел бы, чтобы ей причинили вред, а в монастыре Амшилас знания ценили больше, чем чью-либо жизнь. Между тем, сопровождающая меня девушка была словно испуганный зверёк, доверившийся мне. Вы ведь не бросите щенка, которого ранее кормили и о котором заботились. Когда-то кто-то замучил животное, которым я занимался, мне пришлось обхватить левое запястье пальцами правой руки, чтобы остановить их дрожь. И я не позволю, чтобы это случилось снова...

– Как здесь красиво, – сказала она с искренним восторгом в голосе.

Я взглянул в ту сторону, в которую смотрела она. Сильный поток стекал по нескольким скальным уступам, образуя внизу небольшое озеро. Вода пенилась, капли разбивались в белый туман. Над водопадом и озером склонялся кустарник с сочно-зелёными листьями. Потом поток разливался в широкий ручей, над поверхностью которого торчали сглаженные течением гребни серых валунов.

– Красиво, – согласился, глядя на разноцветных стрекоз, порхающих над гладью воды.

– Давай останемся здесь. Да, Мордимер? Останемся?

– Змей и голубка, – напомнил я ей.

– Ага, – ответила она грустно. – Я должна знать, да?

Не должна была. Это я должен был знать. Она уже, наверное, смирилась с тем, кем или чем она является. Но я хотел довести дело до конца, невзирая на цену, которую придётся заплатить за любопытство.

– Именно так, – сказал я. – Ты должна знать.

– Ты будешь со мной? Потом? Да, Мордимер? Всегда? – Она смотрела на меня умилительным, покорным, собачьим взглядом.

– Конечно, моя дорогая, – ответил я. – Я не оставлю тебя против твоей воли.

Я надеялся, что Хаустоффер захочет позаботиться о ней, ибо не представлял себе, как я смогу это сделать. Ведь они принадлежали к одному виду, и я знал, что в них должно заговорить чувство общности. Назову это иначе: зов крови. Оба они были особенными существами, и я надеялся, что девушка будет намного счастливее в замке барона, чем со мной.

История любит повторяться. Мы остановились в той же гостинице, что и раньше. Её интерьер выглядел ещё хуже, чем я запомнил, и люди воняли, как будто их полили помоями. Свечи нещадно коптили, окутывая всё выедающим глаза дымом. Когда я отвёл вампиршу в комнату и спустился, в переполненном зале я заметил Иоахима Кнотте – командира гвардии господина барона. Я узнал его с первого взгляда, ибо он тоже мало изменился с нашей последней встречи. Только приобрёл больше седых волос, раздался в поясе и немного округлился живот.