В один из вечеров Сюзанна зашла к Регамэ.

Старый повар был без работы. Роскошный приморский ресторан закрыли, потому что у города был теперь ресторан-робот. А роботу не нужны повара…

После этого вечера у Сюзанны был, пожалуй, самый затяжной приступ острой болезненной ненависти к жизни, в которой нельзя быть счастливым, не раздавив насмерть хотя бы старика Регамэ…

А Роберт раздавил тогда, кажется, многих… Машину, в которой он ездил, безработные забросали камнями… На дверях их квартиры ночью кто-то повесил табличку с надписью: «Роберт, вспомни — ты сам был безработным!»

В скалах, на виду у посетителей ресторана появился огромный транспарант: «Автоматизация в условиях капитализма — это безработица и нищета масс!»

Роберт был ошеломлен. Он стал угрюмым и злым. Отказаться от дел он не мог. Тогда они остались бы без средств. К тому же он был полон планов и надежд, мечтал о коренном решении проблемы комплексной автоматизации любых производственных процессов..

В это время их посетил один из крупнейших акционеров международного картеля «Вест-Уран» Аб Баркет, совершавший путешествие по Европе. В беседе он как будто между прочим предложил Роберту автоматизировать добычу и обогащение урановой руды на предприятиях картеля в Симбаленде. Условия работы там требовали срочно решить эту проблему. Среди рабочих рудников не прекращались волнения.

Роберт с радостью принял предложение.

Вскоре Сюзанна снова уехала в университет, а Роберт — на рудники картеля.

Теперь, через год, Сюзанна нашла Роберта в Симбаленде почти наместником бога на земле. Власти протектората не вмешивались в дела картеля. У Роберта были довольно многочисленные энергичные и распорядительные помощники, полицейские, даже вооруженные силы под видом охраны рудников. Но какая-то новая задача, новый нерешенный вопрос не давали ему покоя. Очевидно, это было что-то совсем необычное, если он хотел прибегнуть к помощи космических гостей.

Роберт все еще смотрел на озеро, слегка улыбаясь.

— Ты можешь мне толком объяснить, чего ты добиваешься? — спросила Сюзанна.

Роберт оглянулся и засмеялся.

— Это не для ума хорошенького и совсем еще юного филолога, Сью…

— Роб!

— Ну, хорошо, хорошо…

Он уселся на стол, болтая ногами. Эту дурную привычку Роберт перенял, очевидно, у американцев, которые работали вместе с ним.

— Ты знаешь, что машины играют в шахматы? — спросил он. — Это, конечно, не совсем то, что нужно для управления производством, но похоже. Такой машине надо проанализировать все положения фигур за несколько ходов вперед и выбрать самый выгодный. Самый выгодный в конкретной обстановке, в той, которая сложилась на доске! Для этого ей надо оценить миллионы возможностей. Миллионы, Сью! Все без исключения! И все они, кроме одного, наивыгоднейшего, оказываются ненужными, на них можно было бы не тратить время…

Сюзанна внимательно слушала. Лицо его, сосредоточенное, вдохновенное, было сейчас очень красивым.

— Шивой шахматист не будет анализировать миллионы вариантов, — продолжал Роберт. — Он не может, да ему и не нужно это делать. Он интуитивно, без рассуждений отбросит все миллионы вариантов и проанализирует лишь три-четыре, ну в крайнем случае — десяток из них. Ты понимаешь меня? Я хочу, чтобы наши решающие машины тоже научились не искать там, где им не найти ничего хорошего. Я хочу снабдить их этим поразительным свойством человеческого мозга — интуицией! Это весь жизненный опыт, собранный мгновенно, как в фокусе, в нужной области мозга. Так должны работать и наши управляющие машины! Для этого — увы! — надо пересмотреть самые принципы счетно-решающих машин.

Он замолчал, удрученный какими-то мыслями, потом, точно подбадривая себя, закончил:

— Но это обязательно нужно сделать! Тогда, только тогда станет возможным автоматическое управление сложнейшими производственными процессами. Будут созданы автоматические шахты…

— А люди? — резко спросила Сюзанна..

— Что люди? — не понял он.

— Куда денутся люди, которые сейчас работают на этих шахтах, рудниках и так далее? Роб, милый, вспомни Регамэ! Вспомни Касилью! Разве это не жизненный опыт? Это ведь уже было с тобой?

Роберт помрачнел, потом слез со стола, подошел к ней и ласково взъерошил ей волосы.

— Это не наше дело, девочка, — мягко сказал он. — Мы с тобой маленькие простые люди, которым очень хочется счастья прежде всего…

— Ты хочешь сказать — себе?

— Верно, девочка, себе… И не хмурься! Чувствуется, что в университете ты нахваталась идей… А жить — это жить! Это занятие, вообще говоря, безыдейное, некрасивое… Не мы с тобой придумали жизнь такой нелепой и неласковой… Почему же стыдиться должны именно мы?

Мой жизненный опыт включает и те дни, когда мы жили на пособие… Ну, не хмурься же! Это совсем не идет тебе! Мы должны сегодня понравиться нашему гостю. На свое обаяние я не очень надеюсь, а ты вполне можешь подружиться с ним. Ну, будь же умницей, Сью!

Его ласковый голос, покровительственный тон успокоили, убедили ее. Конечно же, она опять поддалась романтическим бредням! Роберт прав — романтикой не проживешь! Жизнь — драка… Драка за право жить…

И уже, собственно, по инерции, из упрямства, она недовольно сказала: