– Полагаю, так он и намерен поступить, – согласилась мисс Трент, продевая нитку в иголку.

– Да, папа тоже такого мнения, – подхватила мисс Чартли. – Он думает, что сэр Уолдо приезжает сюда только для того, чтобы уладить дела с поверенными, да еще, быть может, чтобы продать Брум-Холл, потому что не собирается же он поселиться в нем, верно? Папа говорит, что у него есть очень красивый дом в Глостершире, который вот уже несколько поколений принадлежит его семье. А если он такой утонченный и модный, как о нем говорят, то здесь ему наверняка покажется смертельно скучно, хотя до Харрогейта совсем недалеко, разумеется.

– Харрогейт! – презрительно бросил Кортни. – Сущая дыра! Держу пари, он задержится в Брум-Холл не дольше чем на неделю! В конце концов, у него нет причин оставаться здесь.

– Нет? – осведомилась его кузина, и по губам ее скользнула лукавая улыбка.

– Нет! – подтвердил он: ее самодовольство вызвало в нем сильнейшее отвращение. – А если ты думаешь, что, едва увидев тебя, он тут же влюбится, то ты сильно ошибаешься! Смею полагать, что он знаком со многими девушками куда красивее тебя!

– О нет! – возразила она и простодушно добавила: – Этого не может быть!

Мисс Чартли невольно запротестовала:

– Ох, Тиффани, как ты можешь так говорить? Прошу прощения, но неужели ты и в самом деле…

– Но это же истинная правда! – упорствовала мисс Уайльд. – Я же не сама придумала свое лицо, так почему я не могу сказать, что оно очень красивое? Все так говорят!

Юная мисс Андерхилл немедленно разразилась протестующими восклицаниями, а вот мисс Чартли умолкла. Скромную девушку неприятно поразили слова подруги, но, какое бы возмущение ни вызывало у нее подобное признание, врожденная честность вынуждала ее признать, что Тиффани Уайльд и впрямь была самым красивым созданием изо всех, которые она когда-либо видела или представляла себе. Все в ней громким голосом говорило о совершенстве. Даже самый придирчивый критик не посмел бы заявить, что она слишком высока или, наоборот, низкоросла, или что носик портил ее миловидность, или что в профиль она выглядела не так красиво: она прелестна с любой стороны, с какой ни посмотри, подумала мисс Чартли. Даже темные блестящие кудри, игриво ниспадающие на высокий лоб, вились от природы; а если чье-либо внимание поначалу привлекали ее глаза невероятной синевы и глубины, обрамленные длинными черными ресницами, то при ближайшем рассмотрении выяснялось, что и маленький прямой носик, очаровательно изогнутые губки и лицо цвета персика тоже достойны восхищения. Тиффани исполнилось лишь семнадцать, но в фигуре ее уже не чувствовалось ни щенячьей округлости, ни неловкой угловатости; стоило же ей открыть рот, как становилось очевидно, что и зубы ее похожи на тщательно подобранные по форме и размеру жемчуга.

До недавнего возвращения Тиффани в Стейплз, где прошло ее детство, Пейшенс Чартли, по всеобщему мнению, считалась первой местной красавицей, но Тиффани затмила ее. Пейшенс воспитывалась в убеждении, что внешность не имеет решительно никакого значения, но, когда ее родитель, внушивший ей эту мысль, вдруг обронил, что самый невинный взгляд, брошенный им на лицо Тиффани, доставляет ему наслаждение, она испытала вполне простительный укол ревности. Никто, думала Пейшенс, глядя на себя в зеркало и расчесывая свои мягкие каштановые волосы, не взглянет на нее дважды, когда рядом находится Тиффани. Она покорно смирилась с собственным несовершенством и, будучи абсолютно лишена тщеславия и зависти, искренне огорчилась из-за того, что высказывания Тиффани могут оттолкнуть самых ревностных ее поклонников.

Очевидно, вполне разделяя ее взгляды, голосом, в котором мольба преобладала над укором, миссис Андерхилл сказала:

– Право же, Тиффани, милочка! Тебе не следует так говорить! Что скажут люди, если услышат тебя? Так не подобает – и я уверена, что мисс Трент согласится со мной!

– Да какое мне до этого дело!

– Что ж, это лишний раз показывает, что ты – глупая гусыня! – заявила Шарлотта, грудью вставая на защиту своего идола. – Потому что мисс Трент – куда более воспитанная и светская леди, чем ты, чем даже мы все, и…

– Благодарю тебя, Шарлотта, довольно!

– Зато это правда! – с вызовом проворчала себе под нос Шарлотта.

Не обращая более на нее внимания, мисс Трент улыбнулась миссис Андерхилл и сказала:

– Да, мадам: говорить такие вещи – неуместно и непозволительно, да и крайне неумно к тому же.

– Почему это? – поинтересовалась Тиффани.

Мисс Трент окинула ее задумчивым взглядом.

– Видишь ли, какая странность: я часто замечала, что стоит тебе начать похваляться собственной красотой, как ты неизменно утрачиваешь ее толику. Полагаю, это как-то связано с выражением твоего лица.

Озадаченная Тиффани подскочила к зеркалу в тяжелой вычурной раме, висевшему над камином, и принялась с тревогой вглядываться в свое отражение.

– Правда? – наивно спросила она. – Неужели это действительно так, Ансилла?

– Да, совершенно определенно, – отозвалась мисс Трент, без малейших колебаний кривя душой. – Кроме того, когда девушка предается самолюбованию, это настраивает людей против нее, и очень скоро она обнаруживает, что ей отпускают куда меньше комплиментов, чем всем остальным дамам в ее окружении. А ведь нет ничего лучше изысканного комплимента, вовремя сказанного в твой адрес!

– А ведь правда! – воскликнула пораженная Тиффани. Рассмеявшись, она, вальсируя, пересекла комнату и обняла мисс Трент. – Я действительно люблю вас, ужасное создание, потому что, как бы гадко вы себя ни вели временами, вы никогда не сердитесь и не лицемерите! Решено: я больше не буду восхищаться собой и прошу прощения за свое поведение! Ах, Пейшенс, ты точно уверена, что к нам приезжает сэр Уолдо?

– Да, поскольку Уэдмор сообщил папе, что он получил распоряжение от поверенного мистера Калвера подготовить все к приезду сэра Уолдо на будущей неделе. И что тот привезет с собой еще одного джентльмена и нескольких слуг в придачу. Бедные Уэдморы! Папа как мог постарался успокоить их, но они пребывают в таком волнении! Очевидно, мистер Смит рассказал им, какая состоятельная и важная персона сэр Уолдо, и теперь они опасаются, что он ожидает такого комфорта и обхождения, какого они не в силах ему обеспечить.