Притча о двух сыновьях тематически перекликается с притчей о блудном сыне (Лк 15:11–32). Когда отец обратился к сыновьям с просьбой поработать в его винограднике, старший сын сначала отказался, но потом раскаялся и отправился работать, а младший ответил «иду, господин», но не пошел (Мф 21:28–30). В результате именно первый осуществил повеление отца.

Христос открывает слушающим, что самое главное – на деле исполнять волю Отца, а верность только на словах ничего не значит. Поэтому бывшие презренные грешники, «мытари и блудницы», поверившие Иоанну Крестителю и раскаявшиеся, идут в Царствие Божие впереди духовных наставников, гордых своей показной праведностью (Мф 21:31–32).

Притча о брачном пире царского сына (Мф 22:1–14) похожа на притчу о великой вечере (Лк 14:16–24): царь пригласил друзей на свадьбу своего сына, но они отказались, а некоторые даже убили посланных к ним слуг. Тогда царь приказал казнить этих убийц и призвал на празднество случайных людей, «и злых и добрых», и пиршественный зал наполнился множеством гостей. Согласно восточному обычаю, слуги хозяина выдавали пришедшим на пир праздничную одежду. Обходя гостей, царь заметил среди них одного, который не был одет в праздничную одежду. Это человек не посчитал для себя нужным одеться подобающим образом [206] , и за это он был изгнан царем с брачного торжества «во тьму внешнюю».

Подобно тому как и в предыдущей притче, здесь изображены две группы людей, первые из которых уже начинают тяготиться теми правами, которые им дает их привилегированное положение, и по собственной воле отказываются от великой милости. Тогда их место отдается вторым, казалось бы, гораздо менее достойным. Однако от последних, принятых по милосердию, требуется покаяние и изменение себя – это показывает пример изгнанного «человека не в брачной одежде».

В притче также важно, что Царствие Божие сравнивается с брачным пиром: библейский образ брачного союза выражает теснейшее единение Бога со Своим народом (Песн, Ос 2, Иез 16 и др.). В Новом Завете эта символика развивается: речь уже идет о грядущем браке Сына Бога – Мессии с Его Церковью (ср. Еф 5:22–33; Откр 19:7; 21:9). На этот предстоящий радостный брак приглашаются все, однако далеко не все откликаются (ср. Мф 22:14) [207] .

Наиболее суровой и скорбной является притча о злых виноградарях. Начало этой притчи дословно повторяет первые строки «Песни о винограднике» пророка Исайи (Ис 5:1–7). В тексте Исайи виноградник символизирует «дом Израилев»; хотя Господь много заботился о нем, он вместо добрых плодов принес «дикие ягоды». В притче Христа тоже присутствует образ виноградника, и в ней тоже раскрывается тема драматических взаимоотношений Бога и Его народа.

Насадив и обустроив виноградник, хозяин доверил работу в нем виноградарям-арендаторам и удалился. По прошествии времени хозяин прислал своих слуг забрать причитающуюся ему часть плодов. Но виноградари не захотели уделить ему ничего, а слуг его били и прогоняли [208] . Эта образность показывает, что большинство руководителей народа Божия «управляли народом, не заботясь о его духовном совершенствовании, а преследуя только свою личную корысть и интересы, и потому жестоко избивали пророков Божиих, напоминавших им об их обязанностях» [209] . Как последнее средство воззвать к их совести, хозяин направил к ним своего сына, говоря: «постыдятся сына моего» (Мф 21:38; Мк 12:6; Лк 20:13). Виноградари же, увидев идущего к ним наследника, поняли, что наступает решающий момент, и, стремясь всецело присвоить виноградник себе, решились на чудовищное злодеяние: «Убьем его, и наследство будет наше». И они осуществили свое страшное намерение.

Несомненно, в этой притче Христос предсказывал, что будет с Ним Самим через несколько дней [210] . Завершая притчу, Христос спросил у самих слушателей, что сделает с этими виноградарями хозяин виноградника? Слушатели сказали, что преступные виноградари будут подвергнуты страшной казни, а вместо них ухаживать за виноградником будут другие, честные и верные хозяину. В завершение беседы Христос назвал Себя Самого «краеугольным камнем»: отверженный строителями дома, он стал основанием нового здания (Мф 21:42).

Иудейские священники и фарисеи поняли, что под «виноградарями» из притчи подразумевались они сами. Они бы хотели сразу схватить Иисуса, но боялись вызвать этим гнев народа. Поэтому они решили действовать хитростью: задать Ему несколько каверзных вопросов, которые могли бы дискредитировать Иисуса и заставить народ сомневаться в Его мессианском достоинстве. Главной целью иудейской верхушки было расправиться с Иисусом руками римлян; для этого нужно было спровоцировать Иисуса на какое-нибудь антиправительственное высказывание, а затем использовать эти слова для обвинения Его перед римским наместником (Лк 20:20).

Первый вопрос задали иродиане (приверженцы династии Иродов и сторонники политической зависимости от Рима), к ним присоединились некоторые из фарисеев, их прежние противники. Притворившись, что относятся к Иисусу в высшей степени уважительно, они попросили Его разрешить спорный вопрос: «Позволительно ли нам давать по дать кесарю, или нет?» (Мф 22:16–17; Мк 12:14; Лк 20:22). Речь шла, разумеется, не просто об уплате налогов как таковой. Для всех иудеев было чрезвычайно больно, что богоизбранный народ находился в подчинении у язычников-римлян, поклоняющихся идолам, и налог, уплачиваемый кесарю (императору Римской империи), был ярким знаком этого порабощения. Если бы Иисус сказал, что платить необходимо, то выставил бы Себя сторонником угнетателя-Рима и народ сразу же отвернулся бы от такого «Царя». Но если бы Он ответил, что платить не следует, то иродиане тотчас же написали бы на Него донос римскому прокуратору, обвинив в намерении поднять антиправительственный мятеж, – на это они и рассчитывали.