– Чё, и я читать как ты научуся?

– И читать, и писать, и много чего ещё.

– Мур, ты слышишь? Я тогда тебе сам буду сказки читать! Чё молчишь?

Верная Мурка подняла голову от миски с едой, посмотрела на него и опять уткнулась в миску.

– Ну давно бы так, - проворчал Лигар, - а то ишь, молчит.

– Ты все её жесты понимаешь?

– А то, чё тут непонятного? Она тоже ведь котенком ко мне приблудилася, я её у мальчишек спёр, они мучили её, а потом за мной побежали, да где меня в кустах найти, они салабоны все, домашние-то. Ну так и стали вместе жить, она меня от всех защищала. Собак, знаешь, как гоняет, не смотри, что мелкая.

А через неделю поехали все Тонковы вместе с Муркой в отдел опеки. Тонковы очень волновались, Лигар же с Муркой были спокойны. Две строгие тетеньки долго шуршали папкиными бумажками, потом которая в очках спросила Лигара:

– Расскажи-ка мне, мальчик, как же ты зимой жил в подвале?

– Мы с Муркой, когда совсем холодно, в трубах жили, которые теплые, тама есть такие узкие дырки и теплее, нашел старый валенок большой, ноги туда сувал. Мурка на пузе моем спала. Так-то ничё, тепло, только голодно было, а на улице быстро замерзали мы с ней.

– А что же ты кушал?

– А когда че находили, Мурка-то, если чё унюхает, бежит, и я за ней, а потом вместе и делились.

– А маму свою помнишь?

– Какую? Ирку-то? Ну да, помню.

– А что ты помнишь?

Тонков успокаивающе гладил руку вцепившейся в него Алины.

– А чё помнить? Я, как баба Оля заболела, всегда убегал из дома, она, Ирка, сильно драться любила... Когда Ирка приходила пьяная и с дядьками, она ж с порога орала:Брысь..он замялся,-папа вот не велел плохие слова говорить, а тама все были плохие...

– А все-таки?

– Брысь, сученыш, мелкий гаденыш, провалился бы куда, - нехотя выговорил ребенок.

– А сейчас как ты живешь?

– Мы с Муркой теперь в тепле, у нас есть комната целая, большая, с игрушками, ей даже специально корм покупают, сестрица вон меня учит читать. Папка, он такой... вот, смотри, какие джинсы и кроссовки мне купил, на шее меня таскает, мама А... лина, она такая, такая... теплая, как Мурка моя. Ты, теть, не думай чего, они не прит... притворяются, моя Мурка сразу шипит, если кто-то чужой или хитренький ко мне подходит.

– Да ладно?

– Не веришь?
– загорелся ребенок, - а позови какую-нить чужую тетеньку, и пусть она ко мне подойдет.

Тетеньку позвали, и едва она сделала несколько шагов к Игорьку, сидевшая на его коленях и спокойно смотревшая на всех Мурка, мгновенно вскочила и, выгнув спину, зашипела.

– Вот, я же сказал, а ты мне не веришь. А, извини, папа с мамой ругаются, надо говорить Вы - мне не веришь.

– А ещё из-за чего папа с мамой на тебя ругаются?

Ребенок вздохнул:

– Плохо ем, а чё, когда в подвале жил, так жрать хотелося всегда, а дома не очень. А зато мы с сестрицею салат вместе делаем и шарлотку, вот. Тетенька, Алла Васильна, пожалуйста, не отдавай меня в детдом. Я же там умру, без Мурки, и папы, и мамы, и Сони. Я честно-честно буду стараться. Вот папа сказал, в школу готовиться будем. У меня уже и самокат, и велик есть, игрушки всякие. И ночью, когда страшный сон снится - мама рядом ложится и обнимает!!

– Хорошо, Игорек, мы подумаем. А пока вы с Соней подождите родителей в коридоре.

– Михаил Александрович и Алина Николаевна, Вы твердо решили ребенка усыновить?

– Да!
– в один голос произнесли оба.

– Ну что ж, учитывая сколько людей хлопочет за вашего найденыша, судя по документам, вы тщательно и кропотливо собирали всё, мы, скорее всего, вынесем положительное решение. Такому ребенку будет хорошо в вашей семье. Алина Николаевна, ну что Вы плачете?