– Не боимся, ты мальчишка разумный. Да и Мурке твоей у нас хорошо, вон, посмотри на неё.

Мурка, развалившись, лежала на угловом диванчике, выставив округлившееся пузо.

А через три дня Игорек заболел - резко поднялась температура. Врач со 'Скорой', увидев худенького, в болячках ребенка, напустилась на Алину, а узнав, что мальчика три дня как, буквально, подобрали с улицы, утирая слезы, долго извинялась, повторяя при этом:

– Невероятно!! Какие же Вы душой красивые!!

Игорька положили вместе с Алиной в отдельный бокс, мальчику становилось все хуже, врачи объясняли его состояние тем, что пока ребенок жил впроголодь и в ужасных условиях, организм был как в тисках, а как только отпустило - ребенок попал в домашнюю среду - получился сбой. А поскольку иммунитет ослаблен, ребенок худой, истощенный, вот и не справляется организм. Алина за четыре дня нахождения в больнице резко похудела, Тонков сбился с ног, нашел старенького, отошедшего от врачебной практики профессора, упросил его приехать, посмотреть на ставшего за несколько дней таким родным ребенка.

Тот долго смотрел на бессознательного мальчика, сказал, что скорее всего возможен кризис: или -или. Порекомендовал лекарство, которое можно было купить только в Израиле, и посоветовал Алине и Мишке постоянно говорить с ребенком, рассказывать ему что-то приятное, интересное, чтобы его это заинтересовало, и он будет стремиться увидеть или услышать это. Алина рассказывала Игорьку обо всем, особенно упирала на то, что Мурка без него тоже пропадет, что они с Мишей так хотят увидеть его сильным, красивым, чемпионом.

А дома не находила себе места кошка... она то металась из угла в угол, то неподвижно лежала, не обращая внимания на еду. Приходящего из больницы Тонкова тщательно обнюхивала и опять ложилась.

Тонков поехал к Алине на работу, зная, что там есть выход на израильских коллег, начал объяснять управляющему, что и как. Тот попросил подождать немного, куда-то сходил, потом позвал Тонкова в переговорную и напрямую связался с коллегами из Тель-Авива, рассказав на иврите всю ситуацию. Попросил помочь маленькому найденышу, купить лекарство для него и передать с бывшим там в командировке Иваном Денисовым, Алининым ухажером, улетающим поздно вечером в Москву.

Коллеги-израильтяне пообещали помочь, тут же прозвонились в справочное аптек, узнали, что такое лекарство есть в наличии. Тонков попросил узнать стоимость и куда перевести деньги, на что самый старший из находящихся в переговорной там, в Тель-Авиве, ответил на ломаном русском языке:

– Ребенок спасать, денга потом!!

Тонков поехал в аэропорт заранее, и рано утром встретил Денисова, который торопливо выходил одним из первых. Отдав лекарство, тот попросил держать его в курсе состояния ребенка, а он уже будет сообщать израильским коллегам.

Мишка полетел в больницу. Умученная Алина молча уткнулась ему в плечо, он так же молча обнял её, да и что можно было сказать в этой ситуации?

В девять утра ребенку ввели израильское лекарство, оставалось только ждать...

Мишка опять, как когда-то, поехал на Таганку, к Матроне, его серое от недосыпания лицо привлекло внимание служительницы. Он кратко сказал, в чем дело, и она провела его без очереди к мощам.

– Вам это нужно срочно, помолитесь, и Матушка поможет Вашему найденышу, пригреть сироту - дорогого стоит.

К двум часам дня стало ясно - ребенок выживет. Алина первая заметила, что мальчик стал ровнее дышать... сначала не поверила, позвала медсестру, та внимательно понаблюдала за ребенком и, радостно взвизгнув, побежала за врачом. Тут же прибежавший врач подтвердил, что ребенок дышит ровно, и есть надежда на положительный результат.

Алина бессильно опустилась на стул, ноги отказывались держать её:

– Мариночка! Пожалуйста, наберите мне мужа, у меня очень трясутся руки!!
– попросила она медсестру.

Та тут же набрала номер, и поднесла телефон к уху Алины.

– Да?
– тревожно откликнулся Тонков.

– Миш, Миша...
– У Алины ручьем побежали слезы, она задыхалась и ничего не могла больше сказать.