Шрифт:
– Да ни в жизнь не смогу такую крошечную взять на руки, у меня такое ощущение, что мои руки, как совковые лопаты, чё делать-то будем?
– Не переживай, сынок, все сумеешь, ещё как ловко водиться научишься.
Все суетились, накрывая на стол, а Ванька посадив на колени свою такую легкую Наташку, крепко обнял её и вздохнул: -Справимся, а?
– Справимся, Вань, вон, аж две мамки рядом.
И сидел Чертов, окруженный своей теперь уже большой семьей, и все смотрел на двух крошечных спящих человечков. Немного посидев со всеми за столом, опять пошел в детскую комнату, Наташка прилегла на диван и быстро уснула, а он все сидел и просто слушал спящее дыхание всех троих.
И завертелось все вокруг этих двух крошек: бабки старались помочь во всем, первые дни купали сами деток, через неделю и Наташка смело купала и пеленала их, а вот папа... боялся. После службы он мог часами сидеть возле них, наблюдая, но взять на руки...
– Не, Наташ, пусть немного подрастут, синхронисты эти.
Синхронисты же просыпались один за другим, дружно пищали, требуя или смены пеленок или поесть...
– Это чё? Так всегда и будет?
– Вань, они же близнецы. Есть такая вещь как близнецовый синдром, - поясняла старшая тетушка Татьяна, - у них всегда будет все на двоих.
– Во я дал!! А все ты, коза-дереза, так на меня действуешь, что я породистым мужиком стал. Меня на работе подкалывают, типа, на племя такого надо.
И только когда исполнился месяц его крошкам, и они заметно подросли и порозовели, папаня решился брать их на руки, в его ладонях детки были как в колыбельке, и похоже им обоим это нравилось, они дружно переставали пищать.
Мам Варя,сказала, что они очень чувствительные, а папины ладони дарят им спокойствие.
Наташка шустро управлялась с детками, много гуляла с ними, а в выходные, если позволяла погода, подолгу гуляли все вчетвером, пока детки не начинали пищать, требуя мамкиного молока.
– Ох, Сашка, они такие забавные - я тут увидел, как Димулька, засыпая, улыбнулся, весь день счастливый ходил!
Авер смеялся, говоря, что они с каждым днем будут становиться все интереснее.
И к трем месяцам папа Ваня, полностью освоившись, носил на руках сразу двоих своих подросших деток. А в промежутках, когда они спали, и маму тоже.
Авер придя домой вечером, застал такую картину: вся его семья усердно занималась стряпней, Алька и Мишук лепили пирожки, Настька, сидя в своем высоком стульчике, тоже пыхтела, усердно катая в руках комочек теста подозрительного цвета.
– О как, Аверы все при деле?
– Что ты, истерика была долгая, пока не дали тесто, там весь стул и мося в тесте, но отобрать не дает.
– Папа, папа, смотри, это мои пирожки, совсем как у мамы получились.
И впрямь - Мишкины пирожки имели приличный вид. Имея перед собой постоянный папин пример, ребенок во всем подражал ему, вот и с пирожками, так же... Он сосредоточенно и старательно накладывал начинку, и так же, не спеша, защипывал края, чтобы пирожки были красивые. Естественно, папа первыми попробовал изделия сына, и ребенок от похвалы расцвел.
Долго отмывали пирожок с Настюшей...
– Саш, мамка хоть и говорит, что я такая же была, мне думается, это будет шпанища невозможная, такое впечатление, что папа у неё как раз Ванька Чертов.
– Но-но, попрошу...
– смеялся Авер.
– А Минька на самом деле как я, гордость распирает.
Авер, видя, какой у него старательный сын, начал его учить всяким приемчикам борьбы. Самое смешное было, когда они по выходным занимались гимнастикой, кувырками, прыжками... тут же приходила-приползала дочка и как маленькая обезьянка копировала все Минькины движения, кувырок не получался, попа тянула вбок, и, шлепнувшись, ребенок громко возмущался, опять пытаясь сделать как братик.
Братика звала 'Ня' или 'Ня-ня', получались разные простые слова: "дай, на, деда, баба, неть, папака, мамака, бабака - это и собака и бабочка..." Любила смотреть книжки с картинками и любознательно тыкала пухлым пальчиком картинку: - Етя?
Себя звала Аська. Если стукнулась где-то, бежала жаловаться -'бо-бо', чтобы подули и пожалели, ревела, только если испугалась или же сильно ушиблась.
Антоновна ругалась на неё чаще всех, у неё на кухне стоял старенький сервант, внизу хранились всякие крупы, макароны, соль и прочие припасы. Вот где начиналось Настькино счастье, как ни следили за ней, она умудрялась успеть подобраться к любимому шкафу и запустить туда свои ручонки.