И такая тоска навалилась вдруг на Тонкова, хоть вой.

– И впрямь, кукушка, под полтинник, а ни семьи, ни детей, одни вон тёлки, которым шопинг, кабак и секс нужен. Интересно, какая хоть стала дочка?
– впервые задумался папик.

Ревизию или, по-современному, аудит проводила присланная старым знакомым немногословная женщина, лет сорока. Когда она принесла результаты проверки, Тонкову поплохело, он позеленел, и Вере Вадимовне пришлось отпаивать его корвалолом.

– Вот это да! Получается, подпиши я вот этот договор, а я склонялся к его подписанию, и все... остался бы без штанов?

– Однозначно! Я вам ещё нужна?

И Мишка, кто его знает, по какому-то наитию, выдал:

– Я хотел бы... Вы же меня спасли, может, Вы согласитесь поужинать в ресторане со мной? Пожалуйста, очень прошу, не отказывайтесь!

Вера подумала, что-то прикинула в уме:

– Если только в субботу, часов в семь.

– Идет, я закажу столик и заеду за Вами. И, Вера Вадимовна, у Вас на примете нет порядочного бухгалтера? Такого, чтобы не побоялся разгрести все эти завалы, что накрутили мои соратники-сотрудники. А ведь с главбухом мы начинали с нуля. Я на него как на себя надеялся, и в деньгах не обижал... да, противно, плеваться хочется. Спасибо Вам ещё раз, преогромное!

Оплатив её работу, опять долго звонил нужным людям: по результатам проверки завели уголовное дело по статье 292 - служебный подлог и статье 160 - присвоение чужого имущества, совершенного группой лиц - зам, главбух и два охранника. Мишка не стал жалеть никого, избежала этого только его бывшая пассия - успела свалить из Москвы.

Ужин получился удачный. Оказалось, за внешне суровой маской ревизора таится рассудительная, понимающая, какая-то надежная женщина, и Тонков, к своему немалому удивлению, поймал себя на мысли, что не помнит такого, чтобы с женщиной было так надежно-уютно. Он не гусарил, не распускал перья, как обычно, не старался произвести благоприятное впечатление, просто наслаждался общением и незаметно для себя вывалил умеющей слушать Вере всю подноготную.

– Вот, Вера, такой я непутевый оказался. И дети есть, да вот меня для них нету, если дочку имел счастье видеть, то старшего даже пол не знаю. Я почему-то был уверен, что все впереди, а теперь, вот, когда мордой об стол получил, задумался: ведь большую часть жизни прожил, а что имею? Ну, охранное предприятие, квартиру неплохую, машину, всякое другое барахло, не бедствую... Казалось бы, все, что надо, а как узнал про ребенка... Поверите - душа даже не болит, а ноет, спать стал плохо, корвалол, вот, прикупил... И хотел бы узнать про ребенка, а ничего толком не помню про ту девочку, да и боюсь, вряд ли я там нужен кому. А с другой стороны, может, перебивается моя кровь с хлеба на квас, когда я мог бы помочь. Странно, я обычно никому душу не раскрывал, все больше комплименты, а с Вами, Вера, уютно. Можно, я ещё Вас куда-то приглашу?

Стали перезваниваться, иногда выбирались куда-то. Вера не любила ни шопинг, ни кабаки, зато объездили с ней все города Золотого кольца. Тонков, опять же себе удивляясь, постепенно втягивался в совсем другое времяпрепровождение, что радовало, но все сильнее тянуло за душу, что дети, его кровиночки, не знают о нем.

Мишук закончил уже два курса. Учиться было трудновато, но интересно, по усвоенной с детства привычке все доводить до конца, он не отступал от этого правила, радуя и себя, и родителей. Времени катастрофически не хватало, львиную долю съедала учеба, а ещё были тренировки, соревнования. Девушки как таковой у него не было, он, имея перед своими глазами пример Авера с Алюней, не торопился, уверен был, что все впереди. Они с сестренкой, не сговариваясь, пришли к одному выводу: любовь должна быть как у родителей, а такую можно и подождать.

Настя в пятнадцать лет набила, как говорится, руку, и были у неё постоянные клиенты на модные стрижки, что мальчишки, что девчонки. Она подбивала Миньку на что-то новомодное, типа выбритые виски или ещё чего, но братец, воспитанный и впитавший все привычки своего самого лучшего бати, как отрезал:

– Насть, я с детства стригусь, как папка. Менять ничего не собираюсь. У тебя, вон, постоянный клиент имеется, - кивал он на младшенького.

Младшенький же приезда Миньки ждал с огромным нетерпением, и ходил за ним хвостиком - мама, папа, Настька,- все были на втором плане, главным в его жизни был Минечка.

Собрался, наконец, в тридцать семь лет жениться их дядька Серега. Серый, прочно обустроившийся и осевший в столице, жену нашел в Смоленске - был в командировке там и встретил свою Аннушку. У них с Чертовыми дела шли неплохо, оба крепко стояли на ногах.

В девяносто девятом по весне Алька много дергалась и переживала, особенно, когда узнала о бомбардировке града Ниша в Сербии. В Караганде сходили с ума Поречные, сидевшие, как говорится, на чемоданах, собрались ехать в Россию, назад, в Набережные челны, но не имеющие вестей от своих Стоядиновичей.

В начале июля Минька, гуляя вечером с Филюнькой, восседавшим как всегда на шее у брата, издали увидел идущих со станции мужчину и женщину с двумя детьми. Пара часто останавливалась передохнуть из-за множества сумок и чемоданов.