– Ты не сбежал?
– спросил Джеральд, когда молодые дворяне подошли поближе.
– Я сделал ставку, что ты сбежишь. Зачем ты остался, дубина? Мы же тебя убьем.
– Он и впрямь показался удивленным.

– Я сюда не болтать с вами пришел, - ответил Дэрри на это как мог спокойно.
– Доставайте мечи, и за дело.

Он был очень рад, что под плащом не видно, как дрожат руки.

– Это крестьянское отродье, - задумчиво сказал Свон, - кажется не вполне понимает, что сначала нам нужно будет выбрать подходящий тихий переулок. Никакой дурак не станет драться прямо на мосту.

– Один дурак точно станет, - сказал Дэрри громко и отчетливо. Он встал прямо напротив своих противников, снял плащ и обмотал его вокруг левой руки. Вытащил из ножен меч.
– Делать мне нечего, бродить с вами по окрестным трущобам. Мы сделаем все здесь. Все равно прохожих нету. Я убью вас быстро, это мне труда не составит. А потом пойду и напьюсь - мой господин дал мне целый золотой шиллинг.

– Я вижу, - протянул Свон, - вы не только безродны, но еще и душевно больны. Лишь безумец станет вести себя подобным образом, находясь в таком меньшинстве.

– Скажите тоже, безумец. Просто я не трус, в отличие от вас.

На самом деле, несмотря на эти дерзкие слова, Дэрри было очень страшно. Он прекрасно понимал, что у него нет никаких шансов уйти отсюда живым. Именно поэтому он и старался говорить так самоуверенно, как только мог. Нечто подсказывало ему, что сегодня его бедовые приключения и закончатся - и тянуть с этим он совсем не хотел.

Собственные спесь и гонор казались теперь Гледерику ужасающе смешными. Но он действительно очень любил мать, и совершенно взбесился, когда молодой Свон обозвал его сучьим отродьем. Молодому Брейсверу показалось, этим аристократ как-то позорит честь его покойной матери. "А может быть, - сказал себе вдруг Дэрри, - я просто за слово уцепился. Может, я просто был зол, что эти выскочки смеют поносить меня так, будто я и правда бездомный пес". Все же, у него тоже была гордость. Пусть и неочевидная для окружающих.

– Ну что?
– спросил Гледерик.
– Будем драться или вы здесь ночевать собрались?

На лицах трех молодых дворян при его словах отразились смешанные чувства. Джеральду, казалось, было смешно выслушивать подобную браваду, и он с трудом сдерживал усмешку. Томас, напротив, явно пребывал в возмущенных чувствах - и ему не терпелось справиться с дерзким простолюдином.

– Я дерусь с ним первый, - сказал он решительно.
– Если убью, будем считать, расквитался и за вас тоже, - он двинулся к Дэрри, потянув из ножен клинок. Гледерик ожидал увидеть у противника шпагу, но это оказался тяжелый палаш односторонней заточки, с широким лезвием и рукоятью без драгоценных камней.

Неожиданно, решил молодой Брейсвер. Такой павлин, казалось, предпочтет скорее рапиру с позолоченым эфесом. Или нечто подобное.

Томас Свон сделал шаг вперед, слегка сгибая колени. Он казался на редкость злым, и смотрел на противника едва прищурясь. Дэрри попробовал зеркально отразить его стойку, насколько у него это могло получиться, и вскинул меч в защитной позиции. Словно увидев в этом приглашение, юный аристократ метнулся к противнику и немедленно атаковал.

Томас ударил размахнувшись, с плеча, и вложил в сделанный им замах всю силу. Свистнула сталь, ударила закатным бликом в глаза. Свон легко сбил выставленный Гледериком меч - так резко, что заболели плечо и кисть, и молодой Брейсвер едва успел отступить.

Томас в ту же секунду вновь замахнулся, уже с другого плеча, и опять ударил. Бил он с яростью, особо не примериваясь - просто лупил в белый свет, зато от души. На этот раз Дэрри кое-как принял удар на гарду, чувствуя, как болит выворачиваемая рука. Его враг был силен и охотно своей силой пользовался, а сам Гледерик, хоть и учился фехтованию раньше, еще не совсем к нему приспособился и боевого опыта почти не имел.

Младший графский сын, обвиненный Гледериком в никчемности, усмехнулся - скорее уж хищно ощерился, и сделал своей кистью быстрое круговое движение. Меч вылетел у Гледерика из рук и покатился по мосту. Брейсвер собирался было кинуться за ним - но понял, что тогда подставит врагу спину.

Видя его колебания, Томас Свон рассмеялся. Не оставалось сомнений, что он сейчас торжествует и абсолютно доволен собой.

– У вас сейчас ровно два варианта для действий, мой дорогой помоечный друг, - сказал эринландский аристократ сладко.
– Вы можете броситься бежать, и тогда я убью вас в спину. Вы можете стоять так, как стоите сейчас, и смотреть мне в глаза - и тогда я все равно вас убью. Но в момент смерти вы хотя бы обретете подобие человеческого достоинства.

Гледерик выдохнул, сжимая кулаки и чувствуя, как его всего трясет. Хотелось ругать себя за собственную глупость и нелепую гордыню, хотелось броситься улепетывать отсюда со всех ног, хотелось оказаться дома, поужинать - и чтоб событий последних сумасшедших двух лет не случалось вовсе, а отец предложил выпить немного вина и завел свои обычные пьяные росказни. Ничто из этого, однако, не представлялось юноше сейчас возможным.

"Кажется, моя песенка спета, и спета куда быстрее, нежели я хотел".

– Бейте, сударь, - сказал Дэрри ровно, - и бейте, как вам будет удобно. Я не побегу.

– Хорошо, - сказал Томас с удовольствием.
– Ударю. Или может, - он чуть помедлил, - я уступлю эту честь кому-то из друзей. Ты ведь вызвал на поединок и их тоже. Джеральд, Гленан, что скажете?
– он повернул голову, ища поддержки у своих спутников.

В этот момент случилось нечто не предугаданное до того никем. Гленан Кэбри, тот самый черноволосый юноша, что носил цвета герцогов Фэринтайн и недавно, на дворе Вращающегося Замка, назвал Гледерика не то смельчаком, не то безумцем, неожиданно сделал два шага вперед и встал рядом с Дэрри. Плечом к плечу с ним и лицом к собственным приятелям. Сделав это, он очень медленно вытащил меч и обратил его острием в грудь Томасу.