Когда наступил Самайн, король Хендрик закатил роскошный пир. Была туда приглашены все собравшиеся в столице лорды и рыцари, вместе с их женами и детьми. Дэрри сидел за главным столом, рядом с Фостером и совсем недалеко от короля, и рассматривал одетую в пышные костюмы знать. Рядом с лордом Эдвардом сидела его невеста, леди Гвенет, белокурая девица в синем платье, с легким любопытством оглядывающаяся по сторонам. Иногда она переглядывалась с супругой короля, черноволосой как ночь королевой Кэмерон. Гости пили и веселились, но в воздухе повисло ощущаемое кожей напряжение. Даже свет факелов казался тревожным, а по углам собрались тени. Дэрри вспомнил старые поверья о том, что на Самайн открываются двери в иные миры, и остаются распахнутыми до самого зимнего солнцестояния. В эти дни мертвые ходят среди живых.

Когда пир подошел к своей середине, Хендрик официально объявил всем о том, что выступает на войну.

– Господа, - сказал он, обводя тяжелым взглядом собравшихся.
– Вы все прекрасно помните, что за безобразие творилось в этом замке десять дней назад, сразу после моего Большого турнира. Помните, как посланные Клиффом Рэдгаром убийцы пролили кровь прямо в этом зале, в чертоге моих предков. Помните, как чужеземные мрази обнажили здесь оружие, напав на моих подданных и оскорбив священные законы гостеприимства. Нужно вовсе не иметь никакого достоинства, чтоб утереться после подобного оскорбления. Я рожден от крови Грейданов и Фэринтайнов, и никто из моих предков не ронял прежде фамильной чести. Не уроню и я. Я недаром собрал вас всех сегодня здесь, милорды. Я говорю вам - скоро мы все поквитаемся за нанесенное нам оскорбление. Сегодня мы пируем, завтра - отдыхаем после пира, а послезавтра - выступаем в поход. Мы пойдем навстречу Клиффу Рэдгару, и когда встретим его, то отправим в ад. Вот мое обещание, и я его исполню или умру, - Хендрик залпом опрокинул кубок с вином, а потом швырнул этот кубок себе под ноги. Выхватил меч и вскинул его острием вверх, ловя на лезвии пылающее в очаге пламя.
– Кто со мной, пусть встанет и обнажит оружие. Кто останется сидеть - тот мне больше не вассал. Пусть трусы убираются из стен Каэр Сиди, и больше никогда не приходят к моему двору.

Первым, едва только Хендрик закончил говорить, поднялся на ноги Гэрис Фостер. Его лицо было непроницаемым, словно вырезанное из камня. Безземельный рыцарь молча вытащил меч из ножен и отсалютовал им своему государю. Вслед за ним вставали из-за стола и вскидывали клинки в воинском приветствии и прочие лорды и рыцари, собравшиеся здесь. Поднялся, не пряча впрочем усмешки, вожак венетских наемников Остромир, держа на вытянутой руке тяжелый двуручник, вместе с которым явился на пир. Поднялся старый граф Кэбри, и граф Свон в роскошном парчовом камзоле, и другие вельможи. Один за другим вставали они, выражая преданность своему владыке. Дэрри тоже встал и отсалютовал эринландскому королю. Выделяться лишний раз ему не хотелось.

Наконец из владетельных лордов один лишь Эдвард Фэринтайн, кузен короля и его наследник, остался сидеть за столом, как ни в чем не бывало. Рядом с ним сидел и его оруженосец, Гленан Кэбри. Видно было, что Гленан порядком встревожен.

– Ваше сиденье настолько мягкое, герцог Фэринтайн, что вам не хочется его покидать?
– спросил король.

– Сидение это достаточно жесткое, ваше величество, - сказал Эдвард, встречая взгляд короля.
– Однако и оно лучше холодной могилы. Вы знаете, что я думаю об этой затее.

– Встаньте, Фэринтайн, - сказал Хендрик.
– Иначе я повешу вас, как труса и изменника.

Эдвард даже не шелохнулся. Тревожный шепот пронесся по залу. Дэрри видел, как переговариваются гости, изумленные немыслимой дерзостью, которую проявил Фэринтайн. Сэр Гэрис стоял ровно и неотрывно глядел на Эдварда. Что до Хендрика, то его взгляд все больше наливался гневом.

Леди Гвенет вдруг тронула своего жениха за руку.

– Встаньте, Эдвард, - сказала она тихо.
– Вы видите, что этот человек не шутит. Дайте ему то, чего он добивается. Я не хочу вашей смерти.

Эдвард Фэринтайн медленно повернул голову, глядя на свою невесту - а потом поднес ее ладонь к своим губам и поцеловал. Затем он поднялся на ноги, медленно, дюйм за дюймом, обнажая меч.

– Я приму участие в этом походе, - сказал он громко и отчетливо.
– Во имя Эринланда, и во имя чести наших с вами предков, Хендрик. Я хочу по крайней мере посмотреть, чем это дело закончится. Считайте, что мной движет любопытство.

– Благодарите леди Гвенет, - бросил король раздраженно, вкладывая наконец свой клинок в ножны.
– Когда бы не ее благоразумие, болтаться бы вам завтра утром в петле. Ну что ж, господа, - продолжал Хендрик, оглядывая притихших гостей.
– Вы все поняли, я надеюсь. Нас ждет либо смерть, либо слава, и лично я рассчитываю на славу. Пейте, ешьте, веселитесь, а послезавтра на рассвете стройте свои отряды перед воротами Таэрверна. Я поведу вас в бой.

Войско и в самом деле выступило в назначенный день, как и пообещал король. Приведенные вассальными дому Грейданов лордами отряды явились на поле у ворот эринландской столицы, и конские копыта утаптывали ломкие травы. Двенадцать тысяч воинов собралось здесь, пехотинцев и конников, а с ними обозники и фуражиры, маркитанты, и повара, и слуги. Знамена благородных домов реяли на ветру, и заливисто ржали кони. Никогда прежде Дэрри не видел армии, изготовившейся выступать на войну, и он не мог отрицать, что это зрелище производит определенное впечатление. Тем не менее, все умные люди вокруг, то есть Эдвард и его оруженосец, говорили, что армия гарландского короля куда больше - и это не могло не внушать тревоги.

– Сэр Гэрис, я одного не пойму, - сказал Дэрри, с трудом пытаясь удержаться в седле подаренного ему коня, - вы-то почему не поддержали герцога Фэринтайна? Ни тогда, ни потом. Оно ведь понятно, что король немного свихнулся. Лорд Эдвард правильно ему сказал. Сначала пусть зима начнется и пройдет, нечего выходить из дома в преддверии холодов. За это время можно найти союзников и заключить с ними договор. Собрать настоящую армию, и лишь потом воевать. А выступать сейчас - сущее безумие. Вы не безумец, так почему вы молчите?