Никогда Никогда

Джеймс Крюк - ребенок, который только и хочет, что вырасти. Когда он встречает Питера Пэна, - мальчика, который любит притворяться и полон решимости никогда не взрослеть, - Джеймс решает, что может попытаться побыть ребенком... хотя бы чуть-чуть. Джеймс присоединяется к Питеру Пэну, отправляющемуся в Нетландию - месту приключений, созданному детскими мечтами, но Нетландия не для слабонервных. Уже вскоре Джеймс жаждет вернуться домой, понимая, что должен вырасти. Но Питер отказывается возвращать его, оставляя Джеймса в ловушке в мире, который любит только он. В мире, где дети никогда не взрослеют. Но Джеймс вырастает. И так начинается эпическое приключение Потерянного Мальчика и Пирата. Эта история не о Питере Пэне; это рассказ о мальчике, жизнь которого он украл. О человеке в мире, где ненавидят взрослых. О капитане Джеймсе Крюке, которого боятся, и о его страстном желании убить Пэна - невозможном подвиге на волшебной земле, где все любят Питера Пэна. Все, кроме него.

Все дети, кроме одного, хотят оставаться детьми. Джеймс Крюк, напротив, хотел вырасти. В свои двенадцать лет Джеймс был абсолютно доволен текущим положением вещей, как и все двенадцатилетние: у него были родители, которые его очень любили; собака, которая любила его ещё больше; и полная кладовка сладостей, которая никогда не пустовала. Но часть него была старше, чем на самом деле, и эта часть понимала, что всё счастье быстротечно. Именно из-за этой своей части Джеймс не мог дождаться, когда станет взрослым. Поскольку лето подходило к концу, и на горизонте маячил первый год обучения в Итонском колледже, мальчик с нетерпением ожидал, когда же перевернётся новая страница его книги жизни.

Теперь, когда он заранее, за две недели, аккуратно упаковал свои вещи в чемодан (а он всё делал заранее), у мальчика появилось задумчивое выражение на лице. Такое выражение лица больше бы подходило молодому мужчине в день его свадьбы или девушке, впервые взявшей на руки своего новорождённого ребёнка. Джеймс видел будущее, незапятнанное безрассудной молодостью и глупостью, будущее, полное надежд и мечтаний, которые может свершить только взрослый человек.

Тем не менее, такие взрослые мечты не помешали ему схватить одну из свободных вешалок и начать разрубать ей со свистом воздух, протыкая висящую одежду тупым концом и кромсая её импровизированным крюком от вешалки, всунутым между пальцами. Пусть он теперь и готовился ко взрослой жизни, часть него цеплялась за сны, которые снились ему каждую ночь всю эту неделю и через раз в предыдущие недели. Сны, в которых он был капитаном пиратов, свирепым владельцем навевающего ужас корабля и вожаком ужасной банды пиратов-головорезов. Во сне он окрестил свой корабль «Грозой Испанского Мэна». В перерывах между складыванием рубашек и носков, мальчик представлял, что его кровать – это корабль, а коробки – плавающие в океане коряги, и вскоре он уже ощущал запах морской воды и чувствовал сырость холодного моря. Только так рано утром он мог восстановить эти фрагменты сна, поэтому считал, что вполне может потратить немного времени, пока и они не исчезнут окончательно.

Джеймс готов был биться об заклад, что взрослые тоже видят сны. Он ухмыльнулся, представив, что его отец тоже по ночам мечтал стать пиратом, даже больше, чем моряком, которым всё же стал. Всё может быть. И правда, ну разве это ребячество, время от времени поиграть в пиратов?

Но это служило слабым оправданием для его второй зрелой половины, поэтому он позволял себе всего несколько минут игры за несколько часов.

А всё остальное время, когда сумки уже были сложены, он сдерживал свою излишнюю подвижность и старался держать рот на замке.

Мама Джеймса была внизу, на кухне, составляя вместе кастрюли и сковородки с такой силой, что это не могло быть не намеренно. Джеймс улыбнулся. Его мама всегда была потрясающей матерью, но готовка была её единственным слабым местом. Тут мальчик нахмурился: а почему мама занялась готовкой, если она, конечно, не забыла, что сегодня они собрались в Кенсингтонские сады1. Он оставил чемодан открытым и сбежал вниз с лестницы, перепрыгивая через ступеньки.

– Мам, – позвал он, принюхиваясь к запахам на кухне. – Ты для меня готовишь?

Она вразвалку вышла из кухни, вся покрытая мукой, включая и большой из-за беременности живот.

– Да, Джеймс. А почему ты спрашиваешь?

– Ну, просто мы с папой сегодня собирались пообедать в Кенсингтонских садах.

Мать изменилась в лице, когда в кухню вошёл отец Джеймса – с перекинутой через плечо сумкой он выглядел как истинный моряк: гладко выутюженные светлые брюки, которые станут грязными и поношенными, когда он вернётся с другого конца света, коричнево-синий платок на плечах, а в карих глазах поблёскивал зов моря.

Джеймс нахмурился, и его пальцы потянулись к шее, начав накручивать на них прядь волос.

– Пап?

Моряк улыбнулся и взъерошил сыну волосы. Джеймс нахмурился ещё больше, оглядел отца с ног до головы и увернулся от руки.

– Зачем тебе сумка? – подозрительно спросил мальчик, пытаясь убедить себя, что то, о чём он подозревает, неправда.

Отец приподнял брови.

– Я сегодня отправляюсь вниз по Темзе. Ты ведь знал это, не так ли?

– Но я...

– Что ты?

Он открыл рот, чтобы сказать что-то другое, но после последнего вопроса весь сжался.

– Ничего.

Отец Джеймса грозно взглянул на сына, выдвинув челюсть.

– Не лги мне.

Следующую фразу Джеймс беззвучно проговорил вместе с отцом:

– С мальчиками, которые лгут, ничего хорошего не случается.

Джеймс почувствовал, как его затылка коснулись прохладные мамины пальцы, и с трудом сглотнул ком в горле.