Он справился, молодец, можно открыть шампанское или организовать фуршет. Отпразднуем завершенное дело! Думается мне, что Джеймс не разделяет всеобщего веселья. Сидит в своем кабинете спиной к двери, смотрит на шумный разгоряченный деятельностью город за окном и злится. Больше недели прошло - результатов ноль. У него уже в заднице свербит, невыносимо сидеть на месте, делать вид, что ничего не изменилось, отвечать на дежурные вопросы о семье и сохранять спокойствие. Возможно где-то уже решается его судьба, а он даже не подозревает. Надоело, Джеймс не любит чувствовать себя бессильным и отдавать все на волю судьбе. Он не плывет по течению, а контролирует все сам. Вот дерьмо! Он не может уехать, если он так поступит, это вызовет подозрения. Ему ли не знать, что на каждого его поклонника найдутся два недоброжелателя, готовых вставить ему палки в колеса. И тогда вся его карьера пойдет прахом, и многолетний труд станет пустым занятием. Нужно оставаться на месте, ожидая известий. Все, что Джеймс может сделать - бороться в тылу.

Он резко повернулся в кресле и вызвал секретаршу. Затем сидел, пряча хитрую ухмылку за сцепленными в замок руками. Уж он-то сделает все возможное, чтобы не опуститься на самое дно. Когда секретарша постучалась, Джеймс стер улыбку с лица и громко сказал:

– Входи!

Дверь осторожно приоткрылась, и худая как жердь женщина прошмыгнула в кабинет.

– Вы меня звали, мистер Брукс?
– голос секретарши дрожал. Джеймс оглядел ее с головы до ног: неуверенно нанесенный макияж, прическа и лучший наряд. Для кого приготовления? Или она решила таким образом поздравить босса и вдохнуть в офис праздничное настроение. Джеймс ухмыльнулся.

– Да, Кэти. Присядь, - он жестом указал ей на стул. Обворожительная улыбка на лице босса способна была растопить даже самые заледеневшие сердца. На такой эффект Джеймс и рассчитывал. Мужчина выдержал паузу, эта тактика часто срабатывала с клиентами, не желающими говорить правду, тишина давила на них и раздражала, после чего они и прокалывались. Но сейчас был совершенно другой случай, пока он молчит, женщина может напридумывать себе многое, от желания с ней переспать до увольнения. Но лучше, чтобы она думала о плохом. Тогда новость, которую он для нее приготовил достигнет нужной ему цели. Пока в кабинете стояла тишина, наблюдательный Джеймс успел заметить неловкие взгляды секретарши, бросаемые на портрет за его спиной. На нем была изображена его семья в полном составе, снимку исполнилось пять лет, пора бы уже обновить, вот только...В другой момент реакция секретарши его позабавила бы, но не сейчас. Она смотрела так, будто все знала и обязательно кому-нибудь об этом расскажет. Джеймс облизнул губы, борясь со злостью и сказал:

– Как ты знаешь, вчера я выиграл, и дела у компании идут хорошо, в большей степени благодаря твоей помощи, - лицо женщины покрылось красными пятнами. Он следил за состоянием ее кожи, определяя по цвету слабые места.
– Я ценю твою работу и поэтому решил вознаградить тебя, чтобы не потерять такого полезного сотрудника. Поэтому, что ты скажешь, если я предложу тебе повысить оклад на тридцать процентов?
– он внимательно посмотрел ей в глаза.

Она открывала и закрывала рот как выброшенная на берег рыба и непонимающе хлопала глазами. Джеймс решил вывести ее из ступора и сказал:

– Я так понимаю, ты согласна. Составь приказ, я его подпишу. Можешь идти, Кэти.

Девушка пробормотала "Спасибо", неловко поднялась со стула и быстрым шагом прошла к двери. Окрик босса заставил ее пристыть к месту:

– Кэти, постой. Ты позволишь задать тебе вопрос?

Секретарша медленно повернулась и опустила взгляд на уровень итальянских ботинок Джеймса, а потом коротко кивнула.

– Ты боишься меня?
– голос стал мягче сливочного масла. Девушка в изумлении подняла на Джеймса глаза и покраснела.

– Ну что вы, мистер Брукс, конечно нет, я не хотела...чтобы вы так думали, нет, я вас не боюсь.

– Хорошо, можешь идти. Удачного дня, Кэти.

– Спасибо. И вам, мистер Брукс.

Она вышла из кабинета осторожно прикрыв дверь, и Джеймс повернулся к портрету. Он занимал по ширине почти всю стену, от окна до окна. Снимок сделали на территории его дома, все вокруг утопает в зелени; Джеймс тогда сменил костюм на домашнюю одежду и заставил домочадцев натянуть на лица улыбки.

Тот, кто хоть раз внимательно посмотрит на них, заметит нежелание быть всем вместе. Деревянные объятия и бледные лица - вот и все, что показывает этот снимок. Никакого счастья в морщинках вокруг глаз, ни открытых ртов, не сдерживающих рвущийся изнутри смех. Даже если заменить людей манекенами, разницу сложно будет распознать.

Он злился в тот день, фотограф сделал миллион снимков, все устали, но он добивался лучшего результата. Когда он уже не мог спокойно стоять рядом с кислыми лицами, наступил вечер. Пришлось выбирать из того, что было.

Он вспомнил заинтересованные взгляды Кэти. Интересно, кто-нибудь еще смотрит так на его семью или не обращает внимание на созданный его руками инструмент продвижения. Наверное, лишь секретарша впечатлилась от заключенного в золотую рамку портрета. Объяснение одно: бедная маленькая Кэти влюбилась в своего босса, что может быть пошлее и наивней. Возможно, она представляла себя на месте Рейчел, рядом с двумя детишками. Эта мысль вызвала на лице Джеймса улыбку чеширского кота, которая доказывает, что чувства беззащитной девушки ему только на руку. Но Брукс не должен забывать о проблемах насущных и заострять внимание на незначительных мелочах. Думай, Джеймс, напряги извилины и впредь держи язык за зубами.

Рейчел

Семь дней прошли как в тумане. Отсутствие известий давило неподъемным грузом. Рейчел не могла есть и медленно худела, превращаясь в бесплотную тень. К тому же Лилиан задает много вопросов, на которые у матери нет ни одного ответа. Невыносимая пытка - видеть ее осуждающий взгляд и слышать резкие нотки в голосе. Девочка словно кричала: "это ты во всем виновата, это из-за тебя ее больше нет".

Все свободное время Рейчел проводила в любимом кресле, подтянув ноги к подбородку. Она смотрела в окно и ни о чем не думала. Женщине было спокойно. Как жаль, что она не подозревала о грозящих ей изменениях. Один день перечеркнул восемнадцать безмятежных лет, и ей ничего не оставалось кроме как заглянуть в прошлое, в то время, когда ее дети были маленькими, и она боялась брать их на руки, потому что искренняя любовь и нечаянные поцелуи пугали Рейчел. Отданные на попечение нянек и не испытавшие материнской ласки, они выросли самостоятельными и не зависящими от своих родителей. Можно этому радоваться, только хорошего здесь нет, девочки ее ненавидят и все по вине Рейчел, которая отгородилась от собственных детей, как от чужаков, ненужных вещей. Они этого не заслужили.