Если план, изложенный на бумаге и полностью известный только князю-кесарю и мне, претворится в жизнь, то в исправительных бригадах прибавится не одна сотня рук! Иначе ведь года через три-четыре половина пленных уже перестанет таковыми быть - даром, что ли они работают? Как бы не так! Считай немалые деньги плачу из казны за всероссийскую стройку, правда и забираю немало: людей ведь одеть, обуть, накормить и обихаживать надо, пусть даже они и бывшие противники. Так что из тех сумм, что платится исправникам львиная доля уходит обратно в казну, а заодно чуточку оседает по весям и селам, да городам, что соединяются Царской Дорогой.

Да, не прижилось 'шоссе', и 'трасса' не прижилась, а вот Царева Дорога в народе отложилась прочно, да оно и понятно - шириной в семь метров, да порой возвышающаяся над привычным ландшафтом на два с половиной, а кое-где и все три метра, с множеством поперечных проходов для большой воды и прочие непривычные люду мелочи. Как тут не дать собственное имя? Ведь остальные то дороги по сравнению с этой кажутся лесными тропками, кое-как 'пробитыми' по зарослям.

Хм...

Знатно он тут пишет, толково, помнится мы несколько иначе хотели исполнить, ан нет, тут злее, наглее и оригинальнее. Волей-неволей поразишься коварству князя! И ведь родовит он не хуже моего: знатнейший род Ромодановских насчитывает двадцать три колена от Рюрика. Отец Фёдора Юрьевича - князь Юрий Иванович Ромодановский, был сперва стольником, а позднее вовсе получил боярство. С малых лет князь Фёдор, будучи сыном приближённого царя Алексея Михайловича, находился при дворе. Когда праздновалось рождение Петра Алексеевича, то в числе десяти дворян, приглашенных к родильному столу в Гранатовой Палате, князь Фёдор Юрьевич Ромодановский был показан первым. Да и насколько мне известно в боярской книге уже в то время он записан как ближний стольник. А для понимающего человека это Знак! Такого добиваются один из тысячи достойных. К тому же Петр Великий сразу выделил Федора Юрьевича. О чем ни разу не пожалел.

Да, породу видно сразу. И пусть говорят, что и среди простого люда не меньше достойных, благо примеры перед глазами, я этого не отрицаю, но против науки не попрешь. Даром, что ли конезаводчики лучших жеребцов с первыми кобылицами скрещивают? У людей поди не много отличий, разве что кроме здорового тела еще и светлый ум нужен, ну а родовитость - это всего лишь приятный довесок, показатель, что Эта Кровь дает потомство достойное для свершения достойных дел!

Кстати, чуть не забыл.

– Будем надеяться на то, что наши служивые все исполнять без самодеятельности и лишнего геройства.

– Своих я от подобного давненько отучил, еще с Преображенского приказа, - хмыкнул князь-кесарь, и бровь слегка приподнял, мол намек понятен?

– Ты за моих 'волчат' не беспокойся, уж кто-кто, а они приказы выполняют дословно, лишнего, если с четкой постановкой задачи себе не позволят. Да и фискалы не абы как отбирались. И между прочим частично из твоих подопечных. Али забыл что с десяток другой сам отправил к сопернику?

– Кха!
– слегка поперхнулся Федор Юрьевич, удивленно воззрился на меня.
– Откуда узнал, государь?

– Ну не дураки же служат, отбираю не только за верность, но и за ясный ум, да толковое управление. Абы кого на важные места не ставлю. Ты уж это первым заметить должен, - князь кивнул, благо, что не единожды советовался с ним и редко когда он советовал сам кого поставить на ту или иную должность. Правда нужно заметить, что данные то предоставлялись мне безопасниками, сиречь самим Ромодановским, так что и выборку косвенную делал он же, но и 'мои' личные 'алмазы', найденные на просторах Руси-Матушки не заворачивал. Иной раз к себе пытался утащить, сих толковых ребят, но тут уж от меня получал бой, да такой, что после него говорить больно было.

– Ладно, уел старика, но пошалил то я не из вредности, а пользы для. Вон парочку фискалов отправили дороги класть. А с чьей помощью? Правильно - моей. Ребятушки думали, что власть получили, так слегка и нажиться могут, ан хрена лысого им, да репу в задницу! У меня не забалуешь, ишь прохвосты чего удумали, у государя воровать, когда он их из грязи поднял! Нашлись тоже... Алексашки. Тьфу!

Вот тут, я с князем согласен. Людская порода такая, не каждый может от искуса удержаться, порой некоторые не выдерживают.

– Коли обговорили, то дозволь начать. Уж слишком времечко подходящее, - хитро прищурился старый медведь, подмявший под себя всю Москву и близ лежащие земли. Порой мне даже кажется, что при желании князь-кесарь татей может вывести одним днем, но видать скучно тогда станет, вот и медлит, интереса не лишается.

– В этом вопросе я целиком полагаюсь на тебя, Федор Юрьевич.

– Хорошо.

– Прости, но если на этом все, то мне нужно вернуться к жене и детям, сегодня праздник, а не простой день.

Ромодановский с кряхтением поднялся.

– Дело важное, бесспорно, однако не следует забывать и о том, что порой тот кто возвышен может легко оказаться в немилости и лишиться всего, - тихо заметил старик.

– Ты это сейчас о чем?
– слегка приподнимаю левую бровь.

– Да случилось недавно кое-что неприятное, разобраться по совести следует, да не абы кому, а лично тебе, государь. И решение правильное принять, а то ведь старые рода и осерчать могут, не на предвзятость - ее при царях всегда немало было, а на поругание традиций вековых. Чтоб холоп, да руку на боярина поднял...