Я не сказала ни слова, понимая, что это только начало истории. Перебивать парня, внезапно решившего поделиться рассказом о своей семье, мне абсолютно не хотелось.

– Был громкий скандал. Мать внезапно стала жутко недовольна отцом, обвиняла в том, что абсолютно не уделяет ей времени.
– продолжил Виталик, чуть поежившись.
– Он долго не хотел соглашаться на развод, уверял, что они смогут все исправить, но мама была непреклонна, и, в итоге, он все-таки подписал документы. Мы переехали в Москву.

Виталик взял паузу, а я вспомнила слова Глеба о том, что к строительству или архитектуре Марина Степановна Виталика ни за что не подпустит. Теперь становилось понятно почему.

– Но практически никто не знает, что всё это было абсолютной ложью. Моя мать больна. Она просто не смогла сказать об этом отцу, поэтому придумала всю эту историю для того, чтобы оказаться от него подальше.
– он замолчал, а через несколько мгновений продолжил.
– Я знал обо всем практически с самого начала, но пообещал ничего не рассказывать. Я не могу ее осуждать, но, если честно, было невыносимо смотреть на то, как она мучается от потери отца. Знаю, что он переживал не меньше, но я просто не мог ничего сделать. Я пообещал быть с ней до самого конца. Но сейчас дела пошли лучше, благодаря зарубежным врачам появилась надежда на выздоровление. Поэтому нет, ничего сделать нельзя, и я никак не смогу остаться.

Я долго не могла уснуть, просто лежала, практически не шевелясь, в объятиях Виталика и смотрела в окно. К такому повороту событий я была не готова, и речь сейчас вовсе не об его скором отъезде.

Не зря говорят, что чужая семья - потемки, хотя, что говорить о других, если иногда даже в делах собственной разобраться весьма проблематично. За последние несколько недель я убедилась в правильности этой фразы уже, как минимум, дважды.

Сперва была история Беловой, которая, конечно, до сих пор мне окончательно не ясна, но сказать что у них дома обычные для простой семьи отношения, я уже не могла. А теперь еще Виталик. Я предполагала, что причина его отъезда может быть какой угодно - работа, учеба, да хоть жена с пятью детьми. Моя фантазия рисовала много вариантов развития сюжета, в котором мне места не находилось.

Рассказ о матери стал полной неожиданностью. В сумме с проблемами, которые навалились на Львовича, делам Виталика точно нельзя было позавидовать. С одной стороны больная мать, оставшаяся в другом городе, а с другой отец, который из-за своей принципиальности рискует навлечь на себя серьезные неприятности.

А главное для меня - я была абсолютно бессильна в этой ситуации. Как не посмотри, я ничего не могла сделать. Единственное, что было в моих силах - поддерживать Ковалевского и помогать ему в том, чем смогу. При этом стараясь не влюбиться в него. Главное просто постоянно напоминать себе, что он обязательно уедет. С этими мыслями я уснула.

Утро наступило практически мгновенно. Я открыла глаза и поняла, что в комнате одна. Потянувшись в кровати, я подумала о том, как стоит себя вести в виду свалившейся на меня вчера информации. Приняв решение не акцентировать на этом свое внимание, стараясь вести себя, как ни в чем не бывало, я отправилась в душ.

Виталика я обнаружила в гостиной, он разговаривал по телефону сидя на диване. Заметив меня, парень улыбнулся и поманил к себе, параллельно заканчивая разговор.

Я села рядом с ним, забираясь с ногами на диван. Ковалевский обнял меня и поцеловал:

– Выспалась?

Я кивнула, удобней устраиваясь рядом с парнем. Знать о моих ночных размышлениях ему было совсем не обязательно.

– Извини, если вчерашний разговор был тебе совсем не нужен.
– сказал Виталик, как будто прочитав мои мысли.
– Не знаю почему, но я решил не скрывать от тебя павду.

– Все в порядке, и тебе, действительно, не за что извиняться.
– немного подумав, я всё таки решила спросить, чтобы вдруг не взболтнуть лишнего.
– Глеб в курсе?

Ковалевский отрицательно покачал головой:

– Анна знает, на счет Виктора я не уверен, но подозреваю, что он по меньшей мере догадывается, что история с разводом не совсем правдива.

Вот как, Основский даже не предполагал какие дела происходили в его семье.

– Всё будет хорошо.
– сказала я парню, прижимаясь к его груди.

Больше к этой теме мы не возвращались.

Спустя где-то полчаса спустились Лиза с Глебом. К тому времени мы уже успели сделать кофе и приступили к завтраку. Судя по виду парочки, Михайловская уже давно не обижалась на парня, а соседушка перестал комплексовать по поводу своей вчерашней оплошности. Хотя целиком реабилитироваться Глебу всё-таки не удалось. В очередном диалоге, Лиза не смогла отказать себе в маленькой колкости, понадеявшись не встретить родителей Глеба в очередной раз приехав к нему домой, чтобы потом выяснилось, что они живут вместе с ним, о чем он просто забыл сказать. Парень сделал обиженный вид, но промолчал.

Анна Степановна и Виктор Олегович уехали пока мы спали, так что вчерашнее прощание оказалось совсем не лишним. Меня, практически, переполняла гордость, что в этот раз родители соседа увидели меня в приличном виде, а источником всех косяков была отнюдь не я. Вскоре нам самим пришло время собираться домой.

До города мы добрались быстро. Самые отважные дачники, которых не страшили даже прогнозы о надвигающихся заморозках, еще не успели выехать обратно в город, поэтому дорога была практически пустой.