Папа принес две одинаковые книжки с требующими раскраски рисунками; дети занялись этим важным делом, разрешив бабушке отдохнуть на кровати. Устав от забот, бабушка незаметно заснула, а когда проснулась, то с тревогой обнаружила, что не слышит детских голосов. Вскочив, она поспешила в соседнюю комнату, где с удивлением (и одновременно с облегчением) увидела вытянувшуюся на диване лицом вверх Полину, а рядом на полу — развалившегося Родиона.

— Что случилось? — забеспокоилась бабушка. — Заболели?

— Нет, мы играем, — объяснила Поля. — Я — Спящая красавица.

— А Родя что: спящий красавец? — поинтересовалась бабушка.

— Нет, он принц. Он сейчас меня будить будет.

Действительно, Родя, схватив длинный рожок для обуви, резво поднялся и, ткнув Полю рожком в живот, свирепо рыкнул: «Ты, вставай!», после чего красавица, взвизгнув, мгновенно пробудилась к жизни.

— Какие-то странные игры! — резюмировала бабушка. — Лучше бы Шарика покормили.

Родя, не успевший отодрать в углу намеченный кусок штукатурки, притворился глухонемым, зато покровительница животных Полина тотчас побежала выполнять бабушкину просьбу.

Постояв на крыльце, бабушка прикрикнула на Шарика, попытавшегося в благодарственном порыве вымазать лапами Полечкино платье, и, заинтригованная непонятными звуками, доносившимися из комнаты, заглянула туда. Родя, поддев рожком кусок штукатурки, как раз выворачивал его из гнезда, когда бабушкина ладонь с размаху опустилась на его макушку.

Отпустив рожок, Родя гневно развернулся, желая узнать, кто помешал его архитектурному творчеству — и увидел бабушку.

— Не надо по голове бить, — ничуть не смутившись, сердито сверкнул Родя глазами. — А то я буду глупый. Нужно бить по попке.

— Я так и сделаю, — строго сказала бабушка, терпению которой явно пришел конец. — Вот только ремень найду.

— А я его спрятал, — хитро прижмурился Родион. — Хоть сто лет ищи — не найдешь!

Действительно, усилия бабушки и составившей ей компанию Полины пропали зря: ремень так и не был найден. Выговорив прощение, Родя ликующе объявил, что, ожидая прихода папы, еще до обеда спрятал ремень в будке у Шарика, велев тому никому ничего не рассказывать.

Замешав глину с известью и песком, бабушка устранила нанесенные Родей штукатурные повреждения, а затем, накормив внуков испеченными на сковородке пирожками с картошкой, отвела их родителям. Передав детей по списку из рук в руки, бабушка устало побрела домой, с удовольствием представляя, как включит сейчас телевизор и будет смотреть очередную серию кинофильма «Богатые тоже плачут», отдыхая душой и телом от нашествия своих очень любимых, но таких беспокойных внуков.

ЗАЙЧИК, ПАЛЬМА И ДРУГИЕ БЕЗДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

— Вонюченький ты мой! — мама целовала голенького Родю, принесенного папой из ванны, в мягкие беленькие ягодицы. — Прямо-таки съела бы всего!

И вредненький, и плаксивый, — а самый, самый любимый!

Родя, демонстрируя затылком, как ему все надоело, недовольно ворчал, но от маминых ласк не уклонялся.

— А я не самая любимая, да?! — обиделась Поля. — Только Родьку и целуешь! Возьму и уйду из дома: можете тогда сыночком любоваться сколько хотите!

— Что ты, Полечка, — всполошилась мама. — Иди, милая, я тебя приголублю!

И, оставив Родиона, тут же начавшего плакаться: как ему холодно, голодно и неуютно, — мама занялась обчмокиванием замершей в неприступной позе Полины.

— Многостаночница! — восхитился папа, глядя на маму. — Хлебом не корми: дай кого-нибудь губами потрогать!

— Радуйся, что не зубами! — процедила мама.

— И то правда! — вздохнул папа. — Слушайте, детки: что хорошего в поцелуях? Давайте я лучше каждому по шалобану отпущу!

— Ну и отец! — возмутилась мама. — Нет, чтобы о детях позаботиться, спросить о чем-нибудь!

— Так я и спросил, — пожал плечами папа, но, заметив зловещий блеск в маминых глазах, послушно произнес: «Родик, тебя сегодня в садике вкусно кормили?»

— Не помню: спроси у мамы, — отмахнулся Родион, созерцая процесс запихивания себя в трусы и майку. — И вообще: не мешай, я занят.

— Да-а, детки! — покачал головой папа. — Цветы на могилах родителей.

— Папа, а что такое «смерть»? — вмешалась в разговор Полина.

— Это исчезновение человека из числа живых. Сегодня он ходит, что-то говорит, делает, а завтра лежит в глубине земли и никуда не вмешивается.

— А ты скоро умрешь? — заинтересовался Родя, еще с пеленок ревновавший отца к маме и считавший, что папа слишком часто вмешивается в его личную жизнь.

— Не знаю, — задумался папа. — Надеюсь, что лет двадцать у меня еще есть.

— И мама умрет? — забеспокоился Родя.

— Конечно, — успокоил его папа. — Только гораздо позже: женщины живут дольше мужчин.