Глори нахмурилась, а потом ахнула.

— Постойте. Вы про Бреквинда, верно?

Доктор кивнул, и Глори захихикала, покраснев и прикрыв рот.

— Что? Я пропустила шутку? — спросила я, глядя на пегаску.

— Он был… так сказать… полноватым домоседом, — спокойно пояснила Муншедоу. — У него ещё была такая фразочка, когда что-то шло не так… то есть постоянно. Как он там говорил, напомните?

— Типа, «Ебите меня семеро»? — предположила я. Муншедоу закатила глаза, а Глори не удержалась от смеха. Ладно. Видимо Убийственная Шутка добралась ещё до одного. — И теперь он сексуально неотразимый для всех пони?

Доктор вздохнул.

— Не первая моя встреча с жеребцом, но в этом вопросе он вёл себя как ребёнок. Совершенно не научно. Если бы он просто расслабился… — доктор поцокал и покачал головой.

— Что ж, сейчас он в карантине и весьма доволен своими медсёстрами.

Я поймала себя на нескромных мыслях… но не похоже, чтобы доктор это планировал. Он передал пробирку Глори.

— Итак, что нужно сказать? — спросил он, расплывшись в улыбке.

Пегаска сперва ощетинилась, но затем вздохнула.

— Я буду вести записи всех моих переживаний, следовать протоколу и делать заметки так, чтобы мою работу позже можно было воспроизвести, — заунывно протянула она, будто студент, повторяющий текст наизусть.

Доктор принялся читать ей лекцию о содержимом пробирки и о том, как его применять, но я пропустила это мимо ушей. Моё внимание привлёк образец на заднем плане. Это было странное небольшое золотистое дерево. Лишённый листьев куст рос в дальнем углу, но я видела его прежде.

— Где вы это достали? — спросила я.

— Я этого не доставал. Это какая-то биомагическая конструкция, полученная с поверхности. У меня было не достаточно времени для её изучения. Синяя куда более захватывающая!

Я уже не слушала и, направившись к дереву, вынула пузырёк Флюкса. Подойдя ближе, я увидела, что на самом деле это был отрезок, обломившаяся ветвь как-то прижилась в грязи и проросла. Когда я левитировала пузырёк к дереву и капнула на его кору каплю радужного вещества, все его ветки задрожали. Жёлтая кора налилась сиянием и дерево, казалось, выпустило новые корни, зарывшиеся в почву.

— Захватывающе, — выдохнул доктор, приблизившись.

Я вынула меч и уколола себя в плечо. Затем уронила каплю крови на кору, куда она мгновенно всосалась. Ещё несколько капель Флюкса и я увидела как на конце одной из ветвей задрожал и начал расти шарик. Молочно-белый мешочек вырос размером не больше копыта, затем задрожал и лопнул… выронив что-то сферическое и белое. Я поймала это. На меня смотрел глаз с ярко-красной радужкой.

Мой глаз.

— Экстраординарно, — выдохнул доктор. Он обнял меня и прижал к себе. — Моя дорогая, ты, возможно, открыла целую новую область науки! Это прорыв наравне с углом атаки крыла!

— Благодарю, — спокойно ответила я, затем взглянула на Глори, глядящую на нас с благоговением. Судя по выражению её лица, она явно была под впечатлением последних событий. — Теперь, может быть, вы можете помочь мне?

— Всё, что угодно! — ответил он. — Эти двое болтали о какой-то политической ерунде. Я не вникал. Оно тебе нужно?

Глори и Муншедоу рассержено уставились на жеребца.

— Мне нужно встретиться с советником Старгейзер. Срочно. Дело экстренной важности, — терпеливо объяснила я.

— Да-да-да. Очень хорошо. Я это устрою. Со временем, — сказал он, не отрывая восторженного взгляда от ветвей копирующего дерева Проекта Химера.

Я леветировала его и повернула лицом к себе.

— Сейчас же. Пожалуйста, — добавила я.

Кто сказал, что я не могу быть дипломатичной?

* * *

Доктор отправил сообщение, и я не отпускала его до тех пор, пока не пришёл ответ с подтверждением, что она встретится со мной у Глори при первой же возможности. Только тогда я отпустила его играться с вещами, которые лучше не трогать. Тем не менее, в это был смысл. Возможно, Убийственная Шутка может использоваться для чего-то хорошего. Может Пустышковое дерево приведёт к новым прорывам, которые помогут пони. Приятно было представлять, как наука производит не монстров и оружие для войны, а что-то полезное.

Мы вернулись в резиденцию Глори. Пусть плащ не работал, но простая накидка достаточно скрывала мои аугментации, так что я была просто очередным единорогом в центре нашей группы. Пони Тандерхеда продолжали жить в своём блаженном неведении. Они разговаривали, ели, играли и наслаждались столькими вещами, что я пребывала одновременно в трепете и грусти. Я вспоминала вечеринку, которую мы устроили для Скотч Тейп, когда она получила свою кьютимарку. Или концерт, который мы играли вместе со Священником, Попурри и Лакуной в Звёздном Доме. Казалось, это было сто лет назад. Всего в нескольких километрах внизу, жизнь была настолько мимолётна и ценна, что любая радость была как сокровище. Эти принимали это как обыденность.