«Может быть, однажды, когда в тебя перестанут постоянно стрелять, ты поймёшь, что у тебя есть способности к магии. Может быть. Ведь всё зависит от тебя. Занятия магией требуют времени и усилий, и, естественно, данные о том, как её используют другие единороги, тоже помогут. Но для серьёзного обучения нужен не только ум. Нужно постоянство. А его тебе ой, как не хватает».

Я скрестила копыта на груди и надулась, потому что она говорила правду. Вдумчиво. Скрупулёзно. Не могла я просто сесть и посвятить месяц — два учёбе, чтобы посмотреть, какие ещё заклинания получиться изучить. Оставлю это на потом, когда загадка Горизонтов будет раскрыта, ЭП-1101 будет лежать глубоко на дне морском, а Предвестники давно исчезнут.

«Как там Глори и Аврора? Ты их видела?»

«Аврора ушла рано утром и оставила записку, что вернётся, а Глори внизу. Она купила… ингредиенты… у Чарити. Боюсь, сейчас она экспериментирует на кухне. Лучше бы оставила готовку П-21. У него это прекрасно получается» — и, словно прочитав мои мысли, а, насколько я знала, именно это она и сделала, она добавила:

«П-21 и Скотч Тейп пошли в город. Надеюсь, в этот раз Метконосцы к ней прислушаются».

«Ага, я тоже».

Я откинулась на спину, помедлила, а потом продолжила:

«А как ты, Лакуна?»

«Я так же, как всегда была и всегда буду. Ты сама знаешь это, Блекджэк», — ответила она со смирением в голосе. — «Я не могу измениться».

«Лакуна, я в это не верю. Ты можешь меняться» — подумала я с улыбкой. — «Чем больше воспоминаний Богиня сливает в тебя, тем сильнее у тебя всё внутри разбалтывается. Чем это не перемена?»

Молчаливое удивление, которое я услышала в ответ, с лихвой окупило моё раннее возмущение. Да, Блекджек может, хоть и в редких случаях, выдавать умные мысли.

«Ну… раз так… я, наверное… хорошо?» — сказала Лакуна осторожно, словно боясь, что ответ вызовет какие-то нежелательные последствия. — «Ты жива и в безопасности. Вы все относительно здоровы. Твоё состояние более стабильно, то же и у Рампейдж и Глори. Если сравнивать с тем, что было, ты стала счастливее. Это же всё хорошо, да?»

«Лакуна, но что насчёт тебя?» — спросила я, слегка нахмурившись. — «Ты сама счастлива?»

«Блекджек, пожалуйста, не спрашивай меня об этом. Если счастлива ты, то счастлива и я. Ближе к счастью я просто не могу быть», — ответила она этим смиренным голосом, но было в нём что-то ещё.

«Лакуна, что такое? Что-то случилось?» — подумала я, борясь с желанием надавить на неё сильнее. А это было нелегко, потому что я уловила дуновение эмоции. Через нашу связь мне удалось уловить то, что я ни за что не ожидала от подруги.

Чувство вины.

«Лакуна?» — повторила я, ощущая, что она пытается спрятать его, зарыть поглубже.

«Блекджек, прошу тебя. Всё хорошо. Возможно, это теперь даже не имеет значения. Тебе теперь намного лучше. Прошу, не спрашивай» — услышав её мольбы, я отступила. И уловила ментальный вздох облегчения.

«Спасибо, Блекджек», — сказала она, и потом, едва различимо: — «и прости меня».

Вина? За что она чувствовала себя виноватой? Лакуна всегда поддерживала меня и помогала. Она была мне верной подругой, и я была благодарна Богине за то, что она никогда не заставляла её делать ничего, что заставило бы меня считать Лакуну кем-либо кроме подруги. А, Богиня. Вот оно что. Она винит себя за то, что Богиня меня контролирует!

Я сразу расслабилась. Это же просто глупо! Она никак не может повлиять на то, что может или не может делать Богиня! Да и вообще, она никак не связана с тем, что мой разум привязало к Единству.

Тут я услышала в своей голове смешок и замерла, стараясь изо всех сил не впускать её. Естественно, это было тщетно. Все мои секреты уже были в её власти, но тут уж дело принципа. Однако, мне не стоило так волноваться, потому что она, вроде как, не пыталась ничего предпринять. По крайней мере, сейчас.

«О, ты маленькая бедная глупышка», — промурлыкал голос Богини у меня в голове, и я сразу представила голубую кобылу державшую меня с зади и шепчущую мне в ухо.

«Ты все еще не поняла… Не удивлена. Видишь ли, твоя дорогая Лакуна предала тебя».

— Заткнись, — прорычала я, жалея что не могу мысленно ударить серебряно-гривую кобылу лгущую мне в ухо. — Лакуна никогда бы не сделала этого, а если бы и сделала, то только потому что ты её заставила.